Земля забытых

Пройдя с десяток шагов, Генри услышал за спиной тихий щелчок и обернулся. Рубиновая дверь, еще минуту назад гостеприимно распахнутая, теперь была закрыта. Эдвард уже шел дальше, и Генри не стал окликать его – он вернулся сам и нажал на мокрую от дождя ручку Все оказалось именно так, как он и боялся: дверь не открывалась, а значит, выйти отсюда они смогут только с помощью ключа и только все вместе.

Дверь стояла на вершине холма, и за ней не было ровным счетом ничего – ни деревьев, ни других холмов, только небо, как будто весь этот пышный сияющий мир начинался здесь, за порогом. Генри решил об этом не думать и бросился догонять остальных. Дорога резко шла вниз, петляя среди зелени, и, прежде чем вершина холма скрылась за деревьями, Генри еще раз обернулся. Он вдруг испугался, что дверь исчезла и навсегда заперла их здесь, что это и есть наказание за вторжение, но она по-прежнему сияла на своем месте, как огромный драгоценный камень, и Генри заставил себя выбросить ее из головы.

Скриплеры уже спустились с холма, обогнав даже Освальда, – они мчались так, будто думали, что Барс сейчас выйдет им навстречу и скажет: «Рад вас видеть!» Кошки и Пальтишко не отставали, а вот грибень, кажется, устал: то ли не привык так долго ходить, то ли его мягкие лапы были вообще не предназначены для путешествий. Он сонно тер глаза лапами и брел с таким трудом, что Генри, поравнявшись с ним, взял его на руки. Грибень уцепился за него, царапая древней соломенной шляпой, и, кажется, немедленно уснул. Он дышал так мерно и глубоко, что Генри тоже успокоился: он сделал, что мог, а дальше пусть будет как будет. Свободной рукой Генри достал из кармана яблоко, подаренное ему неизвестным деревом, и надкусил.

– Хочу, чтобы дождь закончился, а одежда у всех высохла, – тихо сказал он с набитым ртом, и все ровно так и произошло.

Городок, лежавший в низине, не был похож ни на одно поселение из тех, что Генри уже доводилось видеть. Все дома были разные: у одного пышная травяная крыша, у другого – причудливые башенки, у третьего – колонны. Генри насчитал штук семьдесят совершенно не похожих строений, деревянных и каменных, земляных и кирпичных. Все они были, во-первых, красивыми, а во-вторых, новыми – сочетание, которое привело Генри в полное замешательство. Вокруг городка тянулись зеленые поля с ровными, ухоженными грядками, но дым из печных труб не шел, дорога выглядела чистой и гладкой, как будто по ней никогда не ходили, и сколько Генри ни вглядывался в скрещения улиц, движения не заметил.

– Что-то я не пойму, где мы оказались, – выразил общее мнение Хью. – Барс же зверь, он в доме жить не может.

– Он не просто зверь, – покачал головой Эдвард. – У меня появилась идея. Что, если это поселение таких же, как он, великих волшебников, способных создавать что угодно? Красная дверь – граница их мира и нашего, и ее нельзя пересекать ни в ту, ни в другую сторону. Но Барс решил отправиться в мир людей и помогать нам. И за это ему запретили возвращаться.

Рассказывать Эдвард умел, как никто: все замедлили шаг и слушали его, развесив уши. Даже кошки, даже Освальд, который шел с таким хмурым видом, что было ясно: он рассчитывал найти источник силы сразу за дверью и теперь злится на лишние сложности.

– Тогда наш приход вряд ли прошел незамеченным, они за нами следят. Может, ловушку готовят, – напряженно пробормотал Освальд. – Ну ничего, любого можно обвести вокруг пальца. Если есть способ заставить их расщедриться и дать мне такую силу, как у них, я его найду. Когда они явятся, всем молчать, говорить буду я. Вам повезло, ребятки: умнейший человек в королевстве на этот раз играет с вами на одной стороне.

Хью это, кажется, не убедило: он затравленно втянул голову в плечи, оглядывая десятки домов так, словно представлял, что с ним сделают десятки живущих там волшебников.

– Как думаете, если я им скажу, что один раз видел их земляка Барса, они мне сохранят жизнь? – прошелестел он.

– Думаю, наоборот, – ответил Эдвард. – Они наверняка считают Барса отступником. А он стремился сюда, потому что каждый мечтает вернуться домой.

– Красивая теория, Эдвард, – сказал позади них гулкий, низкий голос, от которого у Генри похолодела спина. – Угадал всего одну вещь, но воображение тебя не подводит.

Он медленно обернулся. Барс стоял в трех шагах от них: крупный серый зверь с пушистым хвостом. Под солнцем его шкура сияла так, что Генри сощурился, но глаз не отвел. Барс смотрел прямо на него, и несколько секунд Генри был уверен: его жизнь закончится здесь и сейчас. А потом Барс мягко пошел вперед, обогнул застывших посреди дороги людей и остановился напротив Освальда. Тот смотрел на Барса высокомерным, спокойным взглядом, но Генри всю жизнь изучал его лицо и видел: отец тоже ждет расправы. В умении произвести сокрушительное впечатление с Барсом никто не мог тягаться, и дело было не в мощных лапах и зубах. Он как будто излучал волшебство и силу, и Генри внезапно испугался еще сильнее, но не того, что Барс убьет их, а того, что изменит облик у них на глазах. Он не хотел знать, как еще может выглядеть эта сверхъестественная мощь.

– Игра еще не закончилась, – сказал Барс, не двинув ни единой мышцей пасти, и сорвался с места.

Он мчался в сторону города крупными прыжками, так мягко и легко, словно вообще ничего не весил. Кошки побежали за ним, но тут же отстали – они казались его мелкими неуклюжими копиями с коротенькими лапками. А вот Освальд, который тоже бросился следом, отставать не собирался. Он бежал с такой скоростью, что Генри понял: отец надеется, что Барс приведет его к тем, кто поможет исполнить его мечту.

И Генри побежал следом. Он уже не понимал, какой исход событий пугает его больше, но вперед его гнало любопытство, а не страх. Ему хотелось узнать, что это за место и почему Барсу пришлось его покинуть, хотелось узнать, кто живет в разноцветных домах и что именно угадал Эдвард. За спиной он слышал топот Эдварда и Хью, шарканье корней скриплеров, беспомощное ворчание Худого Пальтишки, легкие шаги Розы и Джоанны, неуклюжий бег Джетта. Когда Генри влетел в город, Барс и Освальд уже скрылись из виду, а остальные сильно отстали, – и никто, кроме него, не увидел на одной из боковых улиц человека.

Мальчик в пестрой одежде стоял, прислонившись к стене, и смотрел на Генри – точнее, на грибня, которого тот по-прежнему держал на руках: на своих двоих Соломка ни за что не угнался бы даже за скриплером.

На всесильного волшебника мальчик был совершенно не похож – обычный малыш с толстыми щеками и круглыми серыми глазами. Он прижимал к себе какую-то мягкую игрушку, и, наверное, ему показалось, что их с Генри это роднит. Генри, указав на грибня, вопросительно поднял брови: «Хочешь посмотреть?», но мальчик засмеялся и скрылся за углом.

Генри прислушался: отца и Барса было уже не слышно, а остальные еще не выбежали из-за поворота. Где дети, там всегда есть и взрослые: что, если мальчик приведет его к кому-то, кто поможет всех спасти? Грибень – невероятно милое существо, он поможет подружиться с мальчиком, а тогда и взрослых будет легче убедить, что Генри и остальные пришли с миром. Он не был уверен, что намерения отца можно отнести к мирным, но, может, местные как раз и помогут его остановить так, чтобы не пострадали все остальные. И Генри, резко сменив направление, помчался туда, где скрылся ребенок.