— Не могу, — говорит тот, — у меня кобель не привязан. Где я его тебе здесь сейчас ночью ловить буду. А он сторожевой, только меня признаёт. Покусает тебя, а мне потом отвечай!
Брешет ведь, как Троцкий. Вон он, кобель, возле будки на цепи бесится. Кажется, ещё и меня учуял, и теперь не знает, в какую сторону ему лаять — на Николая или в мою.
Я стою за спиной у ворюги-хозяина, метрах в десяти, и оттуда оглядываю двор. Да вот же они листы моей оцинковки, сложены стопочкой возле колодца. Бинго!
— Коля, — кричу. — Заходи! Нашли.
Николай отодвигает плечом как-то вдруг сдувшегося и посмурневшего хозяина.
— Это мой металл, — заявляет тот совершенно непоследовательно. — Приобрёл на прошлой неделе.
Николай совершенно искренне закатывается хохотом.
— И где ж ты его прикупил, мил человек? На рынке, что ли?
— На базе, — ещё сильнее суровеет тот.
— Накладные покажи, если на базе купил. Нету? А вот у этого гражданина есть.
Николай тычет в меня пальцем.
— И странное дело. Сегодня у него металл пропал, а у тебя появился. А след прямиком к тебе ведёт. Прямо от самого его дома к этому.
— Да что за след-то? — не понимает мужик.
— А ты выйди погляди, дурилка, — веселится Николай.
Тот выглядывает за ворота, смотрит на дорогу, освещённую мощным светом Степановского фонаря, и хватается за голову.
— Ну что, оформляем? — говорит Коля. — Алик, ты пригляди за ним. А я за понятыми схожу. Будем протокол писать.
— Не губите, — мужик бухается вдруг на колени. — Ей-богу, бес попутал! У меня мать пенсионерка. Инвалид. Неходячая. Как же она без меня, а?
По всем позициям мужику светит кража. Тут и вправду административкой дело не обойдётся. Лишение свободы его ждёт. Здесь он прав полностью.
— Ты объясни сначала, как ты в одиночку такую тяжесть волок? — спрашиваю я из чистого любопытства.
— Так вот, на тачке же, — охотно показывает он. — Сложил всё, да и повёз.