— Я и сейчас скажу, — отвечаю. — Спасибо, что в помощи не отказали.
В ответ она удостаивает меня только коротким кивком.
— Что она тебя спрашивала? — пытает меня Кэт в такси до самого вокзала.
Я вкратце пересказываю ей свою версию нашего знакомства. Та с облегчением кивает.
— Фото я тебе привезу, — говорю, — похвастаешься перед родителями.
— Вряд ли они обрадуются, — кривится Кэт. — Мать уже все уши мне проела, пока не найдёшь себе нормального парня, никаких выставок.
— Кэт, — пазл, который вертится весь день, складывается в голове, — так ты уже меня нашла!
— Вот ещё! — она даже отодвигается подальше от меня на сиденьи, — губу закатай! На фиг ты мне нужен!
— Но ведь твои родители об этом не знают!
Когда я дохожу от станции до дома, то мечтаю только о том, чтобы упасть в кровать и пролежать там несколько часов без движения. Но уже на издалека вижу на крыльце нездоровую активность.
Меня поджидают. Слава богу, что коллектив женский, так что драться в очередной раз не придётся. На ступеньках стоит встревоженная мама. Рядом с ней, опустив глаза, перетаптывается с ноги на ногу Лидка. Вид у неё настолько виноватый, что мне становится не по себе. Мало какие обстоятельства могут привести эту бесстыжую особу в подобное состояние духа.
Перед ними, словно тигрица в клетке ходит темноволосая женщина, похожая на Лидку как яблочка и яблонька.
— Вот он! — женщина замечает меня первой, — явился, похабник! Да как ты посмел мою дочку на всю страну ославить? Я тебя за это изведу, паршивца!
В руках у Лиходеевой старшей всё тот же злополучный журнал «Советское фото». Им она потрясает в воздухе, словно дубинкой. Мать тоже смотрит на меня с осуждением. Вероятно, ожидание длится давно, и её успели основательно накрутить.
Мне становится смешно. Настолько, что я хватаюсь за живот, и сажусь на корточки.
— Алик! — бросается ко мне мама, — что с тобой? Всё хорошо?
— Поделом ему! — поджав губы бросает Лиходеева.
— Вы, — говорю, продолжая ржать, — на вторую страницу смотрели?
— Зачем? — бросает она сердито.
— Посмотрите, — настаиваю я.