Сын тумана

Наконец не выдержала:

– А как приятеля зовут?

– Серега Сапожников, – ляпнул Валерка первое имя, которое пришло в голову.

Валентина как-то странно хмыкнула, как будто не слишком поверила, но все же отвязалась.

Валерка и Серега Сапожников в самом деле учились в одном классе и дружили, но ни у Сереги, ни у кого-то еще из Валеркиных закадычных друзей – ни у Володи Зиновьева, ни у Антона Волкова – не было в ближайшее время дня рождения.

Он набирал не поздравление, а письмо с погибающего судна. Такие письма моряки запечатывают в бутылки и бросают в волны, чтобы когда-нибудь кто-нибудь узнал о том, что случилось с кораблем.

В данном случае – с кораблем под названием «Валерий Черкизов».

Валерка намеревался бросить свои «бутылки» не просто в волны, а отправить по трем адресам. Во-первых, на номер Сан Саныча, который полиция постоянно проверяет: вдруг появится какая-то информация, которая поможет разгадать тайну гибели начальника. Об этой проверке обмолвился сержант Кравченко, и у Валерки не было оснований ему не верить.

Два других сообщения должны были прийти на телефоны Валеркиных родителей. Конечно, сначала они решат, что сын лишился рассудка, однако все же забеспокоятся, начнут ему названивать, он не ответит, тогда они позвонят в полицию Городишка, где уже получат это странное сообщение. Наверное, тогда даже сержанту Кравченко придется поверить: творится что-то неладное! И Валерку начнут искать…

Предатель (или предательница!), конечно, будет морочить голову, отводить подозрения и путать следы, но полиция все же забеспокоится и если ничего толком не выяснит, то хотя бы предупредит об опасности тех, кого надо предупредить!

Во всяком случае, Валерка на это очень надеялся. Он не слишком-то верил в собственную гибель (наверное, в это никто не верит до той последней минуты, когда смерть уже закрывает глаза своей жертве!), но все-таки могло произойти что угодно, даже самое страшное, и на душе легче как-то, когда понимаешь, что погибнешь не зря и, может быть, другие жертвы спасутся, а виновные будут наказаны…

Нет, насчет наказания виновных – вопрос сложный!

В общем, в своем сообщении Валерка, стараясь не сажать чрезмерное количество ошибок, хотя у него с русским языком вообще проблем не было (мама называла это интуитивной грамотностью, а вот тот же Серега Сапожников, к примеру, такого бы навалял, что никто до смысла писанины не добрался бы!), описывал сложившуюся ситуацию. Он заранее ввел в адресную строку телефоны родителей и Сан Саныча. Если трава нападет, он успеет нажать на кнопку отправления. Какие-то секунды у него, наверное, будут.

Может быть, это пойдет на пользу делу.

Не ему, нет – он не слишком-то надеялся, что предатель даст ему уйти! – но делу спасения других.

«Хоть бы найти Ганкину фотографию, прежде чем все это начнется, – подумал он. – Как-то легче будет!»

Однако это началось так внезапно и неожиданно, что Валерка ничего не успел.

Они как раз дошли до пролома в ограде – того самого, через который вчера сначала проникли на кладбище, а потом убежали оттуда, – как поднялся ветер. Причем дул он не с Волги, а ведь именно оттуда несло каким-то совсем не летним холодком весь день. Дунуло с кладбища! Сначала ударило в лицо глинистой пылью, полегли вершинами до самой земли толпившиеся вокруг кладбища ясени и тополя, а потом вдруг полезла через забор и начала проламываться сквозь все щели белая трава!

Каждый стебель быстро вытягивался, обрастая множеством жадных ворсинок. Ребята едва успевали уворачиваться и пятиться от них и даже не заметили, как оказались на обрыве над лодочным затоном.

Дальше отступать было некуда. Или сдаваться, или прыгать!