Факел в ночи

Проверив, что Афия достаточно далеко, я подошла к Миладу, который пытался из лоскута ткани смастерить перевязь, чтобы нести сына. Я показала ему, как вешать ткань, и он взглянул на меня с беспокойным любопытством. Должно быть, его занимало то, что он видел в повозке Афии.

– Не знаю, как я исчезла, – наконец произнесла я. – Я впервые осознала, что смогла это сделать.

– Отличное умение для книжницы, – признал Милад. Он посмотрел на Афию и Джибрана, тихо разговаривавших в другом конце сарая. – В лодке мальчик говорил что-то насчет спасения книжника, который знает секрет серранской стали.

Я поковыряла носком пол.

– Мой брат, – сказала я.

– Я не первый раз уже слышу о нем. – Милад посадил сына в перевязь. – Но впервые у меня появилась надежда. Спаси его, Лайя из Серры. Он нужен нашему народу. И тебе.

Я посмотрела на маленького мальчика. Аяна. Под глазами у него залегли темные круги. Он встретился со мной взглядом, и я коснулась его щеки, мягкой и круглой. Ему положено быть невинным, но этому малышу уже довелось видеть такое, что ни один ребенок не должен видеть. Кем он станет, когда вырастет? Как это насилие повлияет на него? Выживет ли он? «Пусть он не канет, забытый всеми, – молила я. – Пусть не станет еще одним пропавшим книжником».

Окликнув Милада, Вана и Зер увели его с сестрой и детьми в ночь. Аян обернулся и посмотрел на меня. Я заставила себя ему улыбнуться – Поуп всегда говорил, что для детей много улыбок не бывает. Пока они не растворились в темноте, мальчик не сводил с меня пристального взгляда темных глаз.

Я повернулась к Афии, которая все еще разговаривала с братом. Судя по выражению ее лица, если я прерву их, то определенно получу кулаком в лицо.

Я еще не решила, что делать, когда Кинан вернулся в сарай. Мокрый снег падал теперь беспрестанно, и рыжие пряди, что в темноте казались почти черными, налипли ему на лоб.

Он остановился, увидев у меня в руке повязку. Затем, не колеблясь, шагнул ко мне и, притянув к своей груди, крепко обнял. С того дня, как мы сбежали от меченосцев, это, пожалуй, был первый раз, когда мы смогли хотя бы посмотреть друг на друга. Но даже в его объятьях я чувствовала себя оцепеневшей и не могла расслабиться, не могла впустить его тепло, которое изгнало бы холод, поселившийся в моей душе после смерти Иззи. После того, как я увидела зияющую рану в ее груди.

– Мы просто бросили ее, – всхлипнула я, уткнувшись в его плечо. – Бросили…

Оставили гнить там, где стервятники обглодают ее кости. Или же ее швырнут в безымянную могилу. Эти слова звучали слишком ужасно, чтобы произнести их вслух.

– Знаю… – Голос Кинана дрогнул, а лицо стало белым как мел. – Небеса, я знаю…

– …Не можешь, черт возьми, заставить меня!

Вздрогнув, я оглянулась на крик. Афия, казалось, сейчас разобьет лампу, которую держала в руке. Джибран между тем сейчас походил на свою сестру гораздо больше, чем ей хотелось бы.

– Это твой долг, дурак. Кто-то должен управлять племенем, если я не вернусь. И я не хочу, чтобы вождем стала какая-нибудь идиотка-кузина.

– Тебе стоило подумать об этом до того, как ты взяла меня с собой. – Джибран стоял нос к носу с Афией. – Если брат Лайи может делать сталь, которая победит меченосцев, то мы должны спасти его, ради Рица и Иззи.

– Мы сталкивались с жестокостью меченосцев и раньше…

– Но не так, – парировал он. – Они не уважали нас, да, грабили. Но они никогда не убивали никого из нас. Теперь они истребляют книжников и от этого наглеют. И мы будем следующими. А где еще они найдут рабов, когда перебьют всех книжников?