Жнец у ворот

Я разворачиваюсь к роще джиннов и на цепи тащу упирающихся Пророков за собой. Они пытаются защищаться с помощью краденой магии, мечтая спастись – ведь теперь они знают, что грядет. Моя цепь магии только сильнее захлестывает их. В конце концов, скоро они навсегда освободятся.

Я наконец добираюсь до рощи джиннов, и там меня накрывает волной страданий моих собратьев. От их боли хочется кричать.

Я опускаю за землю Звезду. Теперь она совершенно целая, и на ней нет ни трещины, никаких следов того, что когда-то она была разбита. Это совершенный алмаз с четырьмя лучами, напоминающий символ Блэклифа. Пророки нарочно некогда выбрали для военной школы такой символ, чтобы он служил им напоминанием об их грехах. Жалкая людская уловка. Как будто признать свою вину и сожалеть о содеянном достаточно, чтобы искупить преступление.

Я возлагаю руки на Звезду, и весь мир вокруг утихает. Я закрываю глаза. Тысяча лет одиночества. Тысяча лет борьбы и искупления. Все было ради этого мига.

Перед моим внутренним взором проплывают десятки лиц – это люди, владевшие осколками Звезды. Я любил их всех. Отец-мать-брат-сестра-дочь-друг-возлюбленная…

– Освободи джиннов!

Звезда издает стон в ответ на мой приказ, магия, заключенная в ее металле, движется, изливается наружу, входит в меня и одновременно исходит из меня. Она живая. Ее душа проста, но полна древней силы. Я хватаю эту силу и делаю ее своей.

Пророки содрогаются, и я еще сильнее затягиваю узы, связывая их всех вместе, кроме одного лишь Каина. Магией я создаю щит, который должен защитить его от того, что вот-вот произойдет. Только он не будет мне благодарен за эту защиту.

– Освободи джиннов!

Деревья пробуждаются и тоже стонут, Звезда сопротивляется мне, ее древняя магия не хочет подчиняться.

– Ты достаточно долго держала их в плену. Теперь отпусти их.

Над рощей слышится гром, напоминающий о летней грозе. В сердце Земель Ожидания вздохи призраков становятся криками, когда один из древесных стволов с хрустом ломается пополам. За ним – другой. Из разломов вырываются языки пламени, такие сильные, как будто таран пробил врата преисподней. Это мои пламенеющие духи. Моя семья. Мои джинны.

Деревья взрываются изнутри и немедленно сгорают, их угли мерцают алым призрачным светом. Мхи и кустарники горят, оставляя вокруг рощи пепельно-серый круг. Земля содрогается, и от этого из окон домов от Маринна до Навиума вылетают стекла.

Я чувствую в воздухе страх. Он исходит от Пророков, призраков и от людей, засоряющих собой этот мир. Перед глазами проносятся видения: солдат, покрытый шрамами, в ужасе кричит и выхватывает кинжал, который ничем ему не поможет… Новорожденное дитя просыпается и начинает плакать… Девушка, которую я некогда любил, вскрикивает от страха и разворачивает коня, чтобы устремить взгляд золотых глаз на кровавое небо над Сумеречным Лесом…

На один краткий миг все человеческие существа в радиусе тысячи лиг объединяются в общем безумном ужасе. Они знают, что происходит. Они понимают, что весь их мир – их надежды, любови и радости – вот-вот обратится в прах.

Мой народ окружает меня, языки пламени обретают форму, становятся фигурами с руками, ногами, лицами. Сначала джиннов дюжина… потом их уже полсотни… потом несколько сотен… Один за другим они вырываются из своих темниц и собираются вокруг меня.

На краю поляны тринадцать из четырнадцати Пророков тихо падают замертво, обращаясь в пепел. Магия, которую они украли у джиннов, покинула их и вернулась к своим истинным хозяевам. По Звезде бегут трещины, она на глазах разрушается и рассыпается в прах. По горстке праха пробегают волны, а потом ее рассеивает ветер.

Я поворачиваюсь к своему народу.

– Бишам, – зову я их. – Дети мои.

Я собираю джиннов вокруг себя, прошу подойти ближе. Их уже сотни. Жар их огненных тел – бальзам на мою душу, а я-то думал, что уже давно ее потерял.