Тень Тьмы

Спустя несколько секунд я уже задыхаюсь и схожу с ума от нетерпения, а близнецы продолжают стоять и смотреть.

– Ох, чёрт, – когда в меня скользит прохладная шишковатая лоза, я отзываюсь громким стоном. – О боже мой.

Тело пылает с ног до головы.

Колени подгибаются, и я всем весом натягиваю верёвки.

Лоза трахает меня сильнее, а несколько мягких усиков ласкают зудящий от напряжения клитор. Столько прикосновений. В такой сенсорной перегрузке я не смогла бы остановить оргазм, даже если бы попыталась.

Я запрокидываю голову, крепко зажмуриваюсь, и меня пробивает дрожь наслаждения.

Верёвки надсадно скрипят, крона Небывалого Дерева колышется – я напряжённо борюсь с собственным телом за контроль.

Придя в себя по ту сторону удовольствия, я едва стою на ногах, меня так сильно трясёт, что зубы стучат.

Кас подходит ближе.

– Нет, – я слабо мотаю головой. – Пожалуйста. Я больше не могу.

Его глаза ярко горят.

– Можешь.

Баш залпом осушает стакан и с громким стуком ставит на стол.

– Я не могу. – Я истекаю соками, и клитор гудит, как провод под напряжением. – Не надо.

– Ослабь верёвки, – говорит Баш. – Пусть сядет мне на лицо.

– Что? Нет, нет, нет. – Вот дерьмо. Использую ли я стоп-слово? Хочу ли я? Мне нравится идти с ними по самому краю. Нравится раздвигать границы. Нравится ощущать ласки на стыке боли и удовольствия.

Но я серьёзно не знаю, сколько ещё выдержу.

Я никогда не была с такими мужчинами, как близнецы: они не просто неутомимы, они совершенно беспощадны в желании доставить наслаждение.

Я в жизни не думала, что буду умолять не доводить меня до оргазма.

Вместе близнецы ослабляют верёвочные петли на ветках, и от слабости я автоматически падаю на пол на колени. Как только я оказываюсь в том положении, какое им нужно, они снова затягивают верёвки.