Ламия прикоснулась кончиком лезвия к пальцу Триш – совсем легонько. На пальце набухла капля, и Ламия выдавила ее в порошок, неотрывно наблюдая за тем, как впитывается кровь. Больше, насколько Чету было видно, ничего не произошло, кроме того, что порошок приобрел зеленоватый оттенок.
Триш взглянула на Ламию.
– Это все?
Ламия предостерегающе подняла палец, вглядываясь в пятно крови. Порошок медленно таял, испаряясь, оставляя на листьях извилистые линии. На первый взгляд они казались случайными, но, приглядевшись, Чет заметил, что в них есть какая-то симметрия, узор, будто буквы – странные, чужие буквы.
– Ух ты, – сказала Триш. – А что это значит? – Выражение лица Ламии стало серьезным, и Триш тревожно прибавила: – Что-то плохое?
Пожилая женщина наклонилась еще ниже; губы ее шевелились, будто она читала про себя. Потом на ее лице отразилось глубокое облегчение.
– О, будь благословенна, Вирд! Благословенны будьте, дева, мать и бабка! Ребенок здоров!
Чета поразила абсолютная убежденность Ламии. Реально ли было то, что сейчас происходило, или нет – без сомнения, Ламия верила в это душой и сердцем. Ее убежденность была заразительной: Триш просияла.
– Ох, как я рада это слышать.
– Да, да, у тебя внутри растет очень здоровая душа. Но это еще не все, – поддразнила ее Ламия. – Если хочешь, я могу тебе сказать, кто там прячется – девочка или мальчик.
– О?
– Да.
Триш взглянула на Чета.
Чет пожал плечами.
– Тебе решать.
Триш, прикусив губу, кивнула.
– Это девочка.
– Вы уверены?
– Да, уверена. За все эти годы не ошиблась ни разу.
Триш пискнула.