– Да, наверное.
– Есть здесь насколько духов, – сказала Ламия. – Я видела их, слышала и, что более важно, чувствовала. И не я одна. Местные, Гулла, они тоже их чувствуют. Когда ехали сюда, видели на мосту тотемы?
– Тотемы? – переспросил Чет.
– Она имеет в виду тех страшных кукол, Чет. Из костей и соломы.
– А, да, – сказал Чет. – А зачем они вообще?
– Сколько раз я просила Джерома их снять, но местные просто ставят новых.
– Почему?
– Они считают, что на острове полно неупокоенных душ… Из-за всех этих нехороших смертей, которые тут случились. Они верят, что духи не могут пересекать текущую воду, поэтому они ставят эти тотемы и кропят мост освященным маслом, чтобы те оставались на острове.
– Плохая смерть, – сказал Чет. – Это ты о дедушке?
Ламия посмотрела на него долгим взглядом и вздохнула.
– Чет, может, присядешь?
Чет сел рядом с Триш.
– Что тетя Абигайль рассказывала тебе о твоем деде?
– Не слишком много. По большей части разговор шел о демонах. Она говорила, что они проникли ему в голову, свели с ума. Мне правда очень грустно это говорить, но она вас терпеть не могла. Считала, что это ты во всем виновата.
Ламия грустно покачала головой:
– Я знаю.
– Я разное об этом слышал, от других, – продолжал Чет. – Ну, до того, как мы переехали. Они говорили, что он был злой человек, нехороший. Убил много народу. Что сумасшествие – это у нас семейное. Поэтому-то мама такой и была. После того, как мама убила себя, дошло до того, что мы выйти из дома не могли без того, чтобы на нас не пялились. Или не говорили бы что-нибудь.
Ламия, глядя в пол, кивнула. Вид у нее был отстраненный.
– Хоть что-то из этого правда? – спросил Чет. – Он действительно был таким плохим человеком?
Ламия кашлянула.