— Потому что умные и цените своих людей, — польстил я. — Ни одна страна мира не заботится так о гражданах. Чтобы их спасти, готовы говорить даже с чертом.
— Доложу, — сказал он и прибрал листок. — Каковы ваши планы, Михаил? Вы в Москве проездом или навсегда?
— Будет видно, — пожал я плечами. — Не уверен, что ко мне нет претензий от руководства СССР, хотя меня в том уверяли. Потому прилетел по кубинскому паспорту. Через пару дней произойдут некие события и станет ясно.
— Вы что-то знаете? — насторожился он.
— Предвижу, — улыбнулся я. — Хотя вы этому не верите. До свиданья, Яков.
— Погодите! — он достал из ящика стола сберкнижку. — Ваша, — протянул ее мне. — Ждала все эти месяцы.
— Благодарю, — сказал я и спрятал книжку в карман.
— Вам спасибо, — не согласился он. — Будьте осторожны. КГБ почему-то усилило наблюдение за посольством.
Накаркал. Не успел выйти за калитку, как ко мне подошли двое в штатском — ждали у будки. Один достал из кармана красную книжечку и предъявил мне.
— Лейтенант КГБ Семенов. Нужно поговорить.
Блин, влип! Сейчас отвезут к себе, найдут иностранные паспорта. Вывод? Шпион. Разберутся, но в каталажке посижу. Всем планам конец.
— Но компрендо, — изобразил я недоумение. — Хаблос испаньол?[1]
Если кто-то из них знает испанский, пропал.
— Э-э… — смутился лейтенант. — Спик инглиш.
— Гуд, — кивнул я. — Говорю. Кто вы?
— Из Комитета государственной безопасности.
— Дравствуй, товарич! — улыбнулся я и протянул ему руку. Он ее растерянно пожал. — Я прилетел с Кубы. Мое имя Микаэл, — добавил по-английски.
— Могу взглянуть на ваш паспорт? — спросил он.
Я достал из кармана документ и протянул ему. Он взял, пролистал, открыл страничку с фотографией и сличил с оригиналом. Затем пробежал глазами текст.
— Михаил Мурашко?