— Стой там! — рыкнул на него Ельцин, встал и прошелся по комнате. Затем вдруг присел, встал и попытался достать кончиками пальцев носки ботинок. Не получилось, но упражнение проделал энергично. Затем помахал руками.
— Не болит, — сообщил радостно. — Будто лет десять сбросил. Ну, целитель, ну, молодец! Чем тебя Менем наградил?
— Орденом Освободителя Сан-Мартина.
— Будет тебе орден! Как только с путчем разберемся, — пообещал Ельцин. — А сейчас садись! — он указал на стол. — Алексей, налей нам по сто граммов.
— Может не надо? — засомневался Кержаков.
— Поддерживаю! — подскочил врач. — У вас сердечный приступ был.
— Что скажешь? — посмотрел на меня Ельцин.
— По сто граммов можно, — кивнул я. — Но не больше.
— Вот! — указал на меня Ельцин. — Слушайте целителя. Он лучше знает. Наливай, Алексей!
Через минуту перед нами встали хрустальные рюмки с прозрачной влагой. Врач не стал смотреть на это безобразие, попрощался и ушел.
— На здоровье! — сказал я, подняв свою рюмку.
— Будем! — согласился Ельцин, и мы чокнулись.
Водка мягкой горечью пролилась в горло. Я поставил пустую рюмку на стол и сосредоточился на ауре президента. Засек появления свечения над знакомой областью мозга, и погасил его. Есть!
— Не зашла, — огорченно сказал Ельцин и указал Кержакову на рюмку. — Напусти еще.
Тот молча подчинился. Президент выпил и пожевал губами.
— Будто воду пью. Не берет. Странно.
— Стресс! — поспешил я. — Путч, приступ этот… Слышал от фронтовиков, что после боя спирт пили, как воду. Нервы…
— Ладно, — согласился Ельцин и отодвинул рюмку. — Слушай меня. Алексей передал твой совет. Толково придумано! Мы отправили Руцкого за Горбачевым. Во Внуково он захватил самолет Янаева и полетел в Крым, — Ельцин ухмыльнулся. — Сел в Баальбеке, там Форос рядом. Час назад звонил с дачи Горбачева. Ты был прав: никто его под охраной не держал. И связь с Москвой у него была. Мог бы позвонить, хотя б обстановкой поинтересоваться. Сука! — он грохнул кулаком по столу. — Руцкой привезет его в Москву ночью. И вот что делать с этим говнюком? А?
Спрашивали явно не меня, но я не удержался.
— После путча Горбачев — никто, — сообщил поспешно. — Про таких на Западе говорят: «Хромая утка». Формально президент, но, по сути, никому не интересен. Берите власть в свои руки.