Экстрасенс разбушевался

22
18
20
22
24
26
28
30

— А вы у меня нахрена?! — зло рявкнул Ельцин. Кержаков опустил голову.

— Алексей Васильевич держал щит, — вступился я за начальника охраны и поймал его благодарный взгляд.

— Все равно бардак, — буркнул Ельцин. — Кого-нибудь задело?

— Выясняем, — поспешил Кержаков. — Пару журналистов ранило. А еще Руслан Имранович убит.

— Что?! — посмурнел Ельцин. — Точно?

— Точней некуда. Пуля вошла под подбородок.

— Блядь! — выругался Ельцин.

Я едва не повторил следом. Нифига себе изменил историю! Хасбулатов мертв, 1993 год не повторится? Или ошибаюсь?

— Мне нужно показаться людям, — заявил Ельцин.

— Борис Николаевич! — взмолился Кержаков.

— Помолчи! — окрысился президент. — Все просрал, а теперь указываешь?

Нет, все-таки со стержнем мужик. Американского президента охранники сейчас волокли бы в подвал, и тот даже не пикнул бы. А вот этого тронь! Ельцин легко вскочил на стол. Его появление толпа встретила дружным ревом. Президент недовольно помахал рукой, требуя тишины. Шум стал стихать.

— Только что совершено подлое покушение на руководство России, — тяжело выговаривая слова, произнес Ельцин. — К сожалению, есть жертвы. Убит исполняющий обязанности председателя Верховного Совета РСФСР Руслан Имранович Хасбулатов. Несколько человек ранены.

Он сделал паузу. Толпа внизу потрясенно молчала.

— Мы арестовали главных заговорщиков, но это нападение показывает, что у них есть пособники. Ядовитая змея показала зубы. Но мы их выбьем.

Люди внизу закричали и замахали кулаками. Ельцин подождал, пока толпа успокоится.

— У меня все, товарищи. Тяжело говорить. Спасибо за поддержку. До свидания.

Он сошел со стола и направился к выходу. Следом устремились и другие. Я подождал, пока все скроются в дверях, и двинулся следом. Сейчас взять сумку и слинять. Может, удастся улететь? Но не тут-то было. Не успел заскочить в приемную, как меня перехватил охранник и отвел в кабинет к Ельцину. Там же находился Кержаков.

Президент обнаружился за столом. Перед ним стояла пустая рюмка.

— Проходи, садись! — сказал, увидав меня. — Вот выпил, — указал на рюмку, — не берет.