— Сижу, — ответил я.
— Ну, и я с тобой, — сказал он и присел рядом. Достал из кармана оторванный от газеты листок, насыпал в него самосада из кисета и свернул самокрутку. Чиркнув спичкой, закурил. Над поляной поплыл ароматный запах сгоревшего табака. Хороший у деда самосад!
— У меня все хорошее, — сообщил старичок. — Хочешь, грибы покажу? Полную корзину набрал.
— Покажите, — кивнул я.
Он взял корзину и поставил передо мной. В ней лежали мухоморы — ядреные, крепкие. На багрово-красных шляпках ярко выделялись неровные белые точки.
— Забирай! — предложил старичок. — Я себе еще соберу.
— Это мухоморы, — сказал я. — Их есть нельзя.
— Кому как, — не согласился старичок. — Другому так за милую душу. Тебе, скажем.
Я оторопело уставился на него. Старичок в ответ усмехнулся. Странный дед. Лицо загорелое, все в морщинах, как печеное яблоко. Но глаза яркие, молодые. У стариков они тусклые.
— Что, Миша-Михаил, — пыхнув дымом, продолжил старичок. — Погулял, покуролесил? Скольких ты людей убил? Тебя сюда для того вернули?
— Зато деток сколько спас! — поспешил я, осознав, кто передо мной. — Лекарство от рака изобрел.
— Ну, и что? — не смутился собеседник. — Ты когда-нибудь думал, почему болеют люди? Отчего в мир приходит мор? Скажем, вот чума или «испанка»? Или там, откуда ты пришел, короновирус? Вы там славно справились: закрыли города и страны. Как в чуму, — он снова усмехнулся. — Сильно помогло?
— Ну, так что, сидеть сложа руки? — не согласился я. — Это против заповедей.
— Заповеди он вспомнил, — хмыкнул старикан. — Что же сам не соблюдал? Сказано: «не убий!» Не тебе карать и миловать. Ладно, победишь ты рак. Думаешь, тем все и кончится — люди перестанут болеть?
— Я хотя бы попытался, — возразил я. — Не могу смотреть, как умирают дети. Они ни в чем не виноваты.
— Это как сказать, — не согласился он. — Люди не в состоянии прозреть будущее. Из милой девочки может вырасти наркоманка и блудница, из мальчика — убийца и вор. Или того хуже — безумный правитель, развязавший всеобщую войну. Сколько бед и горя они принесут в мир!
— Так на них нет меток, — покрутил я головой. — Этот будущий убийца, а вот тот святой. Да и будь они, лечил бы все равно. Даже если отправите меня обратно.
— Это можно, — согласился собеседник. — Ты ведь там еще лежишь. Ну, очнешься, доползешь к телефону, вызовешь скорую. Тебя вылечат, протянешь несколько лет. Будешь жить в доме престарелых, вести разговоры со старушками, потихоньку пить в своей комнате, пока не преставишься окончательно. Тебя отпоют и отвезут на кладбище. Там, как раз новое открыли, на прежних покойники не помещаются. Похоронят, могилка зарастет бурьяном. И никто не придет, не помолится за усопшего. Тебя все забудут, ибо жизнь свою ты провел впусте. Ну, так как, возвращать?
— Нет! — сказал я.
— Тогда думай! — сказал он и поднялся. — Тебе дали разум и свободную волю. Вернули в прошлую жизнь, наделили даром. Соответствуй! Кому много дано, с того много спросится.