Черный дом,

– Я сказал, некоторые думают, что он этого не делал. Мистер Киндерлинг. Они думают, что его посадили в тюрьму, потому что он жил в маленьком городке, в Лос-Анджелесе никого не знал, вот из него и сделали козла отпущения.

– Это плохо. Вы хотите знать истинную причину, по которой мистер Киндерлинг попал в тюрьму?

Молодой человек поворачивается лицом к Джеку, смотрит на него.

– Потому что он виновен в убийстве и сознался в этом. Двое свидетелей видели его недалеко от места преступления, два других человека – в самолете, летящем в Лос-Анджелес, хотя он сказал всем, что летит в Денвер. После этого он и сказал: «Хорошо, я это сделал. Я всегда хотел знать, каково это – убить женщину, и однажды любопытство взяло верх, вот я пошел и убил двух проституток». Адвокат пытался убедить суд во временном помрачении сознания своего подзащитного, но присяжные нашли, что подсудимый находился в здравом уме, и он отправился в тюрьму.

Молодой человек наклоняет голову и что-то бормочет.

– Не слышу, – говорит Джек.

– Есть много способов заставить человека сознаться, – уже громче повторяет молодой человек.

В коридоре раздаются шаги, и к Джеку, протягивая руку, направляется полный, облаченный в белый халат мужчина, в очках со стальной оправой и аккуратной бородкой. Молодой человек отворачивается. Возможности убедить своего оппонента, что он не выбивал признание из мистера Киндерлинга, у Джека более нет. Улыбающийся мужчина в белом халате и с бородкой хватает руку Джека, представляется доктором Спайглманом, выражает радость от встречи с таким известным человеком. Из-за спины доктора вдруг возникает еще один мужчина и говорит: «Эй, док, знаете, какой вариант будет наилучшим? Если мистер Знаменитость и я вместе поговорим с дамой. Ей не придется дважды повторять одно и то же. Высший класс».

У Джека схватывает живот. Только Уэнделла Грина здесь и не хватало.

Поздоровавшись с доктором, Джек поворачивается к репортеру:

– Что вы здесь делаете, Уэнделл? Вы пообещали Фреду Маршаллу держаться подальше от его жены.

Уэнделл Грин поднимает руки, поднимается на цыпочки, опускается на всю стопу.

– Вы сегодня спокойнее, лейтенант Сойер? Не собираетесь вновь наброситься с кулаками на представителя прессы, зарабатывающего на хлеб в поте лица? Должен сказать, мне надоело постоянно подвергаться нападению полицейских.

Доктор Спайглман, хмурясь, поворачивается к нему:

– О чем вы, мистер Грин?

– Вчера, до того, как тот коп вырубил меня ударом ручного фонаря по голове, лейтенант Сойер ударил меня в живот без всякой на то причины. Хорошо, что я человек здравомыслящий, а не то я бы уже вчинил обоим по судебному иску. Но знаете, доктор, я так не работаю. Думаю, что наилучших результатов можно достичь, лишь сотрудничая друг с другом.

Слушая эту самодовольную речь, Джек думает: «О черт», – и искоса смотрит на молодого человека. Глаза у того горят презрением. Теперь Джек понимает, что его усилия пропали бы зря: ему никогда бы не удалось убедить дежурного, что Киндерлинга посадили за дело. Когда Уэнделл Грин замолкает, Джеку уже не терпится врезать ему еще раз.

– Мистер Грин предложил мне процент со своих доходов, если б я позволил ему сфотографировать труп Ирмы Френо, – сообщает он врачу. – И сейчас его просьба не менее кощунственна. Мистер Маршалл попросил меня приехать и повидаться с его женой, а Грина – пообещать, что он не приедет.

– Возможно, я и дал ему такое обещание, – подает голос Грин. – Но как опытный журналист, я знаю, что люди частенько говорят лишнее, а потом сожалеют об этом. Мистер Маршалл понимает, что рано или поздно случившееся с его женой выплывет наружу.

– Неужели?