Черный дом,

– Сама знаю, – рявкает она, а потом поворачивается к Уэнделлу с тем бесстрашием, что хорошо знакомо Фреду. – Заткнитесь! Я не знаю, кто вы, но прекратите орать! Никого здесь не…

Уэнделл пятится от Голливуда Сойера, таща за собой брюки. «Почему никто не приходит? – думает он. – Неужели никто не зайдет до того, как он пристрелит меня или поколотит?» В состоянии, близком к истерике, Уэнделл не замечает ни сирены, ни криков в коридоре или думает, что все это – плод его воображения, вместе с абсурдными «воспоминаниями» о черном стрелке, о прекрасной женщине в белом и о себе, Уэнделле Грине, сидящем в пыли и, словно пещерный человек, пожирающем наполовину сырую птицу.

– Держись от меня подальше, Сойер. – Грин все пятится, выставив перед собой руки. – У меня есть очень охочий до денег адвокат. Прикоснись ко мне хоть пальцем, говнюк, и я обдеру тебя как липку… ОЙ! АЙ!

Уэнделл наступил на осколок стекла, Джек это видит, возможно, он с одной из репродукций, что украшали стены, а теперь украшают пол. Он отпрыгивает назад, его ноги путаются в собственных брюках, он падает на кожаное кресло, в котором, должно быть, обычно сидит доктор Спайглман, расспрашивая пациентов об их трудном детстве.

Главный грязекопатель «Ла Ривьера геральд» в ужасе смотрит на надвигающегося неандертальца, потом швыряет в него диктофон. Джек видит, что пластмассовый корпус весь в царапинах. Взмах руки – и диктофон отлетает в сторону.

– НАСИЛУЮТ! – верещит Уэнделл. – ОН НАСИЛУЕТ ОДНУ ИЗ ПСИХИЧЕК! ОН…

Джек врезает ему в подбородок, в последний момент сдерживает удар, дозирует силу с предельной точностью. Уэнделла отбрасывает на спинку кресла доктора Спайглмана, тело обмякает, глаза закатываются, ноги дергаются в некоем ритме, который задает наполовину потухшее сознание.

– Бешеный Мадьяр лучше бы с этим не справился, – шепчет себе под нос Джек. Думает о том, что в ближайшем будущем Уэнделлу скорее всего придется обратиться к психиатру. За последние два дня его голове крепко досталось.

Дверь в коридор распахивается. Джек встает перед креслом, закрывая Уэнделла, запихивая подол рубашки за пояс (в какой-то момент, слава богу, он уже застегнул молнию ширинки). В кабинет всовывается взлохмаченная женская голова. Девушка одета в форму службы безопасности. Ей лет восемнадцать, но от страха она выглядит не больше чем на двенадцать.

– Кто здесь кричит? – спрашивает она. – Кто-то ранен?

Джек понятия не имеет, что на это ответить, но Джуди тут же находится:

– Это пациент. Я думаю, мистер Лэкли. Вбежал сюда с криком, что нас всех изнасилуют, и убежал.

– Вы должны немедленно уйти отсюда, – говорит им девушка-охранник. – Не слушайте этого идиота Этана. И не пользуйтесь лифтом. Мы думаем, это землетрясение.

– Уже уходим, – отвечает Джуди, хотя не двигается с места. Но охраннице этого ответа достаточно, она исчезает в коридоре. Джуди быстро подходит к двери. Она закрывается, но защелка не желает входить в паз. Должно быть, повело дверной косяк.

На стене висели часы. Джек механически смотрит туда, но они свалились на пол, циферблатом вниз. Он подходит к Джуди, берет ее за руки:

– Долго я отсутствовал?

– Нет, – отвечает она. – Но с каким блеском ты отбыл! Фантастика! Ты что-нибудь узнал? – В ее глазах мольба.

– Достаточно, чтобы немедленно вернуться во Френч-Лэндинг, – отвечает он. «Достаточно, чтобы полюбить тебя… и любить вечно, в этом мире или в любом другом».

– Тайлер… жив? – Теперь она сжимает его руки, совсем как Софи в Запределье, Джек это помнит. – Мой сын жив?

– Да. И я намерен вернуть его тебе.