— Возможно. Но еще они избегают зеркал. Вика написала мне эту фразу в том последнем письме, но я не обратил на нее поначалу внимания.
— Ну, это уже из какой-то другой области, — недоверчиво рассмеялась Алина. — Еще скажите, что они вампиры и поэтому не отражаются в зеркалах.
— Вампиры, не вампиры, но… Погодите! — Герман вдруг оборвал себя на полуслове и предостерегающе поднял руку. — Нет, показалось. Думал, машина едет. Алина, наберите номер, какой я вам скажу. Думаю, тут уже есть связь.
Она послушно достала телефон, который бросила в сумочку в последний момент, и разблокировала экран.
— Ой… Говорит, что нет симки, — растерянно пробормотала она.
— Дайте сюда, — попросил, нахмурившись, Герман. Алина послушно протянула ему свой смартфон, мужчина повертел его в руках, а затем снял заднюю крышку. — Ну да, без симки мы вряд ли дозвонимся куда нужно.
— Я ее не вытаскивала!
— А давно вы проверяли телефон?
— В последний раз при вас! Когда вы попросили меня сделать звонок. Тогда симка была на месте, но отсутствовала связь.
Алина забрала у Германа мобильный и растерянно повертела его в руках, не столько напуганная происшествием, сколько обескураженная.
— Понятно, — хмыкнул мужчина. — Ваши друзья постарались. Пока вы подавали водичку, один из них избавил ваш телефон от сим-карты.
— Но зачем?!
— Вопрос риторический. Деньги и паспорт вы взяли с собой?
— Карточка, кошелек и паспорт лежали в сумке, — отозвалась Алина.
— А перед уходом из дома вы проверили, они по-прежнему там?
— Нет. Я ничего не вытаскивала и…
— Проверьте, — вздохнул Герман, словно уже знал ответ.
Алина покопалась в сумочке и не обнаружила ничего из перечисленного, только свою косметичку, маленькую бутылочку воды, которую положила перед уходом, и упаковку одноразовых платков.
— Но… — паника, овладевавшая ею еще мгновение назад, сменилась негодованием. — Это не могли сделать они! Я знаю соседа. И Женю тоже! Он ветеринар, работает в «Матроскине», спасает животных. Он не мог!
— До чего вы же еще юны и наивны, Алина, — пробормотал Герман, но без насмешки, так, что у нее не возникло желания ему возразить. От чувства вины за свой промах и разочарования в тех, от кого она никак не ожидала подвоха, ей даже захотелось плакать. Герман безошибочно угадал настроение девушки. И вместо того, чтобы попенять за то, что она подвела их, легонько коснулся ее плеча и примирительно проговорил: