Годсгрейв

Еще перемену назад она триумфально стояла перед десятками тысяч людей, и каждый из них выкрикивал ее имя. А теперь лежала на животе, как побитый щенок, и костеродные перед ней весело подхихикивали. Мия посмотрела на Фуриана с бурлящей в груди яростью, края ее тени пошли рябью. Она чувствовала тьму в себе, черноту, желающую потянуться к Непобедимому и вырвать ему одну кровавую конечность за другой. Но клинки у горла, воспоминания о семье, мысль, что ни один человек в этом зале не мог знать, кто она на самом деле – все это помогло утихомирить злость и оставить ее охлаждаться в груди. Не забыть, нет. Не простить. Никогда.

И, медленно, Мия подняла дрожащую окровавленную руку к губернатору.

– …Сдаюсь, – прошептала она.

Удовлетворившись, самка-шелкопряд убрала клинки от шеи соперницы и спрятала их за спину. Губернатор Мессала посмотрел на гостей – их настроение изменилось, окрасилось алым. В воздухе остро чувствовалось напряжение, и не только от кровопролития в круге, но и от очевидной вражды между донной Леоной и ее отцом. Если и было что-то, что забавляло богатых бездельников больше, чем резня, то это скандал. И наблюдать, как он разворачивается перед ними, было даже лучше, чем за любым «Венатусом» под солнцами.

– Ты обманул меня, – произнесла Леона дрожащим голосом.

– Ты сама себя обманула, – процедил ее отец. – Когда создала эту жалкую коллегию. Я предупреждал тебя, Леона. Арена не место для женщин, а ложе сангил – не место для тебя.

Леона покосилась на шелкопрядицу.

– Не смотри, отец, но у твоего чемпиона, похоже, есть грудь.

Гости зароптали, острота Леоны попала в цель. Расхрабрившись, она продолжила:

– Но, возможно, ты вообще не намерен выставлять ее на арене? Я заметила отсутствие твоей коллегии на вчерашней Ультиме, когда моя забирала лавры победителя. И все лишь для того, чтобы представить ее, как какой-то жалкий фигляр в дешевом театре, и обманом лишить меня славы за закрытыми дверьми?

Лицо Леонида помрачнело.

– Если считаешь себя обманутой, – заявил он, – то пусть все решат Аа и Цана. Следующий «Венатус» пройдет через пять недель в Уайткипе. Я выставлю свою Ишках против твоей Вороны. И раз ты так отчаянно в нем нуждаешься, милая дочь, я поставлю одно из своих мест в «магни» на победителя. Но на сей раз поединок будет на смерть, верно?

Леона посмотрела на костеродных вокруг, открыла рот, чтобы сп…

– Боюсь, это неравный поединок, – раздался голос. – А толпа так или иначе будет ликовать.

Все взгляды направились на обладателя баритона. Аркад, Алый Лев Итреи, встал рядом со своей госпожой, испепеляя взглядом бывшего хозяина. Его лицо нахмурилось, шрам откидывал длинную тень на одну сторону. Мия видела хладную враждебность в его глазах, когда он смотрел на мужчину, за которого однажды боролся и истекал кровью.

– Поздравляю вас с вашей находкой, сангила Леонид, – продолжил экзекутор глядя на самку-шелкопряда. – Я тоже никогда не видел ей равных. Ни разу за все годы на арене. Но два клинка против шести? Что же честного в таком поединке?

Аркад посмотрел на Мию, по-прежнему лежавшую на полу, а затем оглянулся на Фуриана.

– Особенно когда чемпион нашей коллегии в нем не участвует.

Леонид посмотрел на своего бывшего воина с расчетливой улыбкой.

– Справедливое замечание. И пусть кто-то скажет, что Леонид не знает, чего жаждет зритель. – Мужчина осмотрел собравшихся костеродных, его внутренний циркач вышел на передний план. – Значит, привезите в Уайткип трех своих лучших чемпионов. Ишках сразится со всеми. Шесть клинков против шести. Никакой пощады, никаких сдач. Поединок, который прославится на века, а?