Годсгрейв

Волнозор согнул свою мясистую руку и послал мощную волну прямо в глаза Брин. Бьерн вступился за сестру, размахивая руками, как мельница, и случайно попал в Мию. Девушка присоединилась к ним, и вскоре все четверо начали настоящую войну – яростно, как белые драки, брызгаясь, ругаясь и смеясь. Волнозор поднял Мию и кинул в другую часть ванны прямо в голую грудь Бьерна, а затем сжал голову Брин в захвате и окунул ее под воду, пока та пиналась и раз…

– Что, ради Всевидящего, тут происходит?

Мия убрала мокрые волосы с глаз и обнаружила магистру с упертыми в бока руками в дверях купальни. Она, как обычно, выглядела безукоризненно, длинная седая коса была закинута на плечо. Тон повысился от негодования.

– Вы – гладиаты Коллегии Рема, и за чем я вас застаю? Вопите и дурачитесь тут, как шайка младенцев! Так вы показываете свое уважение домине?

– Простите, магистра, – сказал Волнозор, отпуская шею Брин. – Это всего лишь минутная забава, не более. На улице все жарче, перемены становятся длиннее и…

– И их осталось не так много до «Венатуса» в Уайткипе, а следом за ним – «Магни» – рявкнула женщина. – Вы хоть знаете, чего будет стоить домине ваш проигрыш? Какой ее ждет позор? Возможно, вы считаете безделье разумной тратой своего времени, но будь я на вашем месте, то сосредоточилась бы на играх и на том, какая вас ждет участь, если эта коллегия потерпит неудачу.

Улыбка сошла с лица Мии, вся радость улетучилась. Гладиаты опустили головы, как отчитанные дети. Магистра сказала правду, и все это понимали – если коллегия потерпит неудачу, их, скорее всего, продадут, как дешевое мясо, и лишь Всевидящий знает кому. Быть может, другому сангилу, но более вероятно – в Пандемониум. Все их жизни висели на волоске.

Зубы Пасти, до чего было приятно забыть обо всем на мгновение. Но Мия сцепила челюсти, набралась решимости. Здесь она обмякла. Не физически – под надзором Аркада она стала жилистее и сильнее, чем когда-либо. Но сближаться с остальными гладиатами было ошибкой. Какими бы они ни были хорошими, мужчины и женщины этой коллегии всего лишь пешки на игральной доске. Пешки, которыми, вероятно, придется пожертвовать, чтобы подобраться к королю.

«Эти люди не твоя семья и не друзья, – напомнила она себе. – Все они лишь средство для достижения цели».

– Сильнее.

Леона оперлась на стену и вжалась коленями в матрас, откинув назад голову. Фуриан держал ее за талию, его ладони соскальзывали со взмокшей от пота кожи. Все тело женщины дрожало при каждом движении его бедер. От их силы сотрясалось изголовье кровати, со стен осыпалась каменная пыль.

– Сильнее, – вновь простонала Леона.

Ее чемпион повиновался, взбрыкивая как жеребец. Донна потянулась назад, царапая его плоть, притягивая ближе к себе, и тогда он схватил ее за каштановые волосы, чтобы войти в нее во всю обжигающую длину. Леона закрыла глаза, потрясенная по глубины души и трепеща всем телом, ее рот широко открылся.

– Трахни меня, – выдохнула она.

– Домина…

– О Дочери, да.

– Домина, я не могу…

– Да, кончай, – ахнула она. – Трахни, трахни, трахни меня.

Фуриан еще несколько раз стремительно в нее вошел, а затем отодвинулся. Все его тело напряглось, и мужчина кончил ей на ягодицы и спину. Леона опустила голову, впиваясь ногтями в его кожу и закусывая губу, чтобы подавить крик. Запыхавшись, донна рухнула лицом на кровать и замурчала, как кошка.

Непобедимый лег рядом с ней, его грудь часто вздымалась, тело обмякло. Хоть кровать была узкая, он изо всех сил старался не касаться женщины – судя по всему, донна предпочитала обходиться без ласк после соития. Прислонившись к стене, он облизнул губы и вздохнул, пытаясь успокоить быстро бьющееся сердце.