Как это меняет то, кто она есть?
Мия потянулась к повязке и развязала ее. Бинт, покрытый коркой запекшейся крови, прилип к ране, и ей пришлось резко за него дернуть, кривясь от боли. Эшлин не шевелилась, глядя на нее своими прекрасными голубыми глазами. Мия посмотрела на свое отражение в зеркале. Рана рассекала ее бровь и резко загибалась, как крюк, на левой щеке со швами, наложенными твердыми, как железо, руками Личинки.
– Не так уж и плохо, – пробормотала Эшлин.
– Врунья, – ответила Мия.
– Это да, – усмехнулась ваанианка. – Но не в данный момент.
Девушка наклонилась и легонько, как перышко, поцеловала лоб Мии. Опустившись ниже, оставила с полудюжину ласковых поцелуев вдоль линии раны и, наконец, прильнула к губам.
– Наши шрамы – это просто подарки от врагов, – прошептала Эшлин, не отодвигаясь. – Напоминания, что они были недостаточно хороши, чтобы убить нас.
Мия слабо улыбнулась, переплетаясь с Эшлин пальцами.
– Ты храбро сражалась на арене, – добавила ваанианка.
– Это не сложно, когда рядом Мистер Добряк и Эклипс.
– Но все же ты пришла сюда одна. Вряд ли это было легко.
Мия покачала головой.
– Отнюдь.
– Так не прибедняйся, Корвере. В мире не осталось никого, кто мог бы делать то, на что ты способна. Ты самый смелый человек, которого я знаю. Богиня, когда ты прыгнула за Мечницей, я так испугалась… – Эшлин покачала головой и игриво шлепнула Мию по ноге. – Больше не делай таких глупостей, поняла?
– Я не могла дать ей упасть, Эшлин.
Взгляд девушки смягчился, но затем между бровями медленно пролегли морщинки.
– Почему?
– Она спасла мне жизнь.
– И спасая ее, ты рисковала своей, – Эш вновь покачала головой, ее голубые глаза вспыхнули. – Мы здесь не для этого, Мия. Это важнее, чем жизнь одного гладиата. Это будущее всей республики. Конец тирании, которой слишком долго позволяли гнить. Конец Красной Церкви, конец…
– Я знаю, для чего мы здесь, Эшлин. Я не герой. Не гребаная спасительница. Это