Годсгрейв

Кивнув своим подчиненным, Ганник приставил двух стражей к двери в лазарет и пошел звать повара. Мия заметила, что Мечницы уже не было на ее плите. Должно быть, в какой-то момент неночи женщину переместили обратно в клетку – еще слишком рано, чтобы продавать ее Кайто. А значит, они с Фурианом будут одни…

Мужчина осмотрел ее сверху донизу, и его красивый лоб омрачился морщинками. Как всегда, когда они были вместе, в Мие проснулся голод. Фуриан по-прежнему выглядел ужасно, его длинные волосы слиплись от пота, кожа была бледной. Но он проснулся и полностью пришел в сознание, и теперь смотрел на серебряный торквес на ее шее.

– Она назвала тебя чемпионом? – прошептал Непобедимый.

– Я не просила об этом, – ответила Мия. – Но, честно говоря, никто не знал, проснешься ли ты.

– Значит, она отдала тебе мой торквес еще до того, как я успел остыть, и бросила меня гнить?

– Ты не гниешь, – вздохнула Мия.

– По мне ползают гребаные опарыши!

– Личинки поедают плоть, зараженную ядом Изгнанницы. Они спасли тебе жизнь. И если не успокоишься и не перестанешь трепыхаться, то у тебя снова пойдет кровь. – Мия ходила вдоль полок, собирая ингредиенты. – Но вот боль вряд ли приносит тебе удовольствие. Я придумаю что-нибудь, чтобы ее снять.

Фуриан опустил голову на плиту, в его голосе чувствовалась сильная усталость:

– Домина назвала тебя не только чемпионом, но и сиделкой? Где Личинка?

Мия поджала губы, перемалывая ингредиенты в ступке.

– Личинка мертва.

Нахмуренное выражение Фуриана смягчилось, в глазах читалось недоумение.

– Как?

– Аркад подсыпал нам в ужин дозу «погребальной песни». Личинка и Отон погибли до того, как я успела приготовить противоядие.

– …Аркад?

– Да.

– Дерьмо собачье, – прошептал Фуриан. – Он был гладиатом. Такой мужчина, как он, смотрел бы врагу в глаза и убил бы его мечом, а не горькой жижей.

Девушка пожала плечами и, осторожно понюхав чашку с водой, высыпала в нее порошок. Подойдя к Фуриану, она поднесла снадобье ко рту мужчины, наблюдая, как его тень дрожит и покрывается рябью по краям. Ее собственная тень подкралась ближе, словно ее тянуло магнитом. В голове мерцали десятки вопросов. Кто я? Кто мы? Почему? Кто? Как?

– Это всего лишь лист морфия и немного джин-сусла, – сказала она. – Но они уменьшат боль.