Танцующая с бурей

Юкико начала злиться, ее раздражал глупый ритуал и бессмысленность этого одностороннего разговора. Ей казалось, что эта разрисованная кукла говорит над ней, а не с ней. Ей было абсолютно все равно, что Юкико говорит или чувствует, – ведь это всего лишь мимолетное развлечение в однообразной жизни Аиши, состоящей из красивых платьев и долгих часов, проведенных перед зеркалами.

Она очень хорошо знала, что ей следует держать рот на замке, что ей просто следует кивать головой и потеть в этом нелепом платье, с улыбкой потягивая кровавый чай из своей чашки. Но она не смогла.

– Однако ваш брат запер моего отца в темнице, – произнесла она. – Голодного. Почти раздетого. Там только голые камни, чтобы спать, и ведро, чтобы срать.

Все дружно охнули, музыка смолкла, бескровные, словно кожа мертвецов, лица побледнели еще больше. Аиша застыла, как камень, чашка замерла у губ, из-под ресниц на Юкико смотрели темные живые глаза. Она услышала, как Мичи позади нее что-то шепчет. Может, молитву.

– Оставьте нас, – со сталью в голосе произнесла Аиша.

Служанки дружно поднялись и покинули комнату, тихо шурша маленькими ножками по плетеным циновкам.

Юкико склонила голову, не понимая, зачем она дала волю гневу. Злоба, несдержанность – все это так не похоже на нее. Обычно она всегда держала себя в руках, рано повзрослев из-за отцовских пристрастий. Это произошло как будто…

Конечно.

Буруу. Раньше он был таким прямолинейным. Импульсивным и диким. Но теперь он способен к сдержанности, терпению, сложному мышлению, становится рациональным, преодолевая собственную звериную природу. Их связывают общие мечты. Общие чувства. Связь между ними растет с каждым днем.

Он становится все больше похож на меня.

– Простите, госпожа, – пробормотала она. – Прошу прощения.

А я становлюсь все больше похожа на него.

Аиша осторожно поставила чашку на стол твердой рукой.

– Чего вы хотите, Кицунэ Юкико?

Юкико подняла взгляд на принцессу. Она не выглядела сердитой или обиженной. Аиша взглядом окинула Юкико сверху вниз, как будто стараясь проникнуть в ее мысли. В ее глазах светился живой ум, расчетливая тонкая хитрость, сочетаясь с неприкрытой властностью в ее голосе. В соседней комнате снова зазвучала мелодия сямисэнов, словно дымовая завеса над разговором, ведущимся за тонкими бумажными стенами. Юкико начала подозревать, что в этой женщине есть нечто большее, чем красивые платья и чайные церемонии.

– Чего я хочу?

– Хай, – сказала Аиша. – Чего вы хотите добиться здесь, в Кигене?

Моргнув, Юкико промолчала.

– Можете говорить свободно.

– Хорошо, – Юкико осторожно облизнула нижнюю губу. – Прежде всего, я хочу, чтобы моего отца выпустили из тюрьмы.