Предатель рода

Любит.

Таким тупым не мог быть ни один магистрат, ни один слуга Торы.

Совершенно точно этот ублюдок играл с ней, как и она играла с ним. Каждую ночь она ждала, что он начнет говорить об Аише. Юкико. Кагэ. Это было вопросом времени. А теперь она собиралась исчезнуть прежде, чем он всё поймет.

Соловьиный пол запел: пронзительное щебетанье гвоздей в металлических тисках, скрип сухой сосны. Она услышала шаги – слишком легкие для бусимена и слишком осторожные для служанки, выполняющей свои обязанности.

Никто.

Когда шаги замерли у ее двери, Мичи посмотрела на лицо Ичизо, прислушалась к его дыханию. Он выглядел безмятежно, как спящий младенец, грудь вздымалась и опускалась, тихо, ритмично, словно механизм на коже лотосмена. Мичи встала. Она двигалась плавно, шурша шелком, тихо-тихо, словно тень, порхающая по стенам от света горящей свечи. Сделав четыре беззвучных шага, она опустилась на колени у порога и стала ждать.

Спустя несколько мгновений в щель под дверью проскользнул обрывок рисовой бумаги. Три квадратных дюйма, покрытые безыскусными иероглифами.

– Можете говорить?

Перевернув бумагу, она быстро написала ответ палочкой для туши.

– Не одна. Надо быстро.

Она просунула бумагу под дверь и стала ждать ответ.

– С кем?

– Лорд-магистрат Ичизо.

Смертельно долгая пауза. У девушки за дверью перехватило дыхание. Мичи услышала, как Никто встала, и на мгновение подумала, будто она собралась уйти. Достав следующую записку, она увидела, что та поспешно нацарапана дрожащей рукой.

– Вы сошли с ума?

– Некоторые так и сказали бы.

– Я слышала, что он говорил с даймё от вашего имени. Интересно почему. Теперь понятно.

– Ичизо говорил с Хиро?

– Просил его освободить вас. Бусимен сказал, что он восхищается вами, как влюбленный мальчишка.

Мичи посмотрела на кровать, прищурившись.