Предатель рода

– Положи их, девочка, а то поранишься, – сказал командир.

Мичи пригнулась к полу, сузив глаза и блестя зубами. Командир первым пришел в себя и выставил вперед нагамаки, приготовившись к нападению. Она опустилась на колени, на тонкий шелк кицунэ, по инерции заскользила по полированным доскам, и его клинок не причинил ей вреда. Зато она отрезала командиру ноги. Когда лезвия чейн-катаны рассекли кость, как масло, на пол хлынула ослепляющая красная струя. Раздался крик агонии – лишь после этого солдаты наконец осознали угрозу. Вскочив на ноги, Мичи катаной пробила предплечье другого бусимена, а вакидзаси отбила поспешный выпад третьего. В воздухе летели искры от ударов стали. Девушка плавно, как дым, проплывала между клинками, покачиваясь под мелодию стали.

Клинок к горлу. Алые брызги на стенах. Защита. Удар ногой. Выпад. Красный туман в воздухе. Грохот сердца в груди.

И, наконец, тишина.

Мичи сдула с глаз прядь выбившихся волос и уставилась на труп командира. Успокоившись, мечи опустились в лужу у ее ног.

– Думаю, вместо этого я положу вас, – ответила она.

Она вытерла щеку о предплечье, размазав кровь, и посмотрела на дверь перед собой. Древесина суги обита холодным железом. Заклепки величиной с ее кулак. Толщина в шесть дюймов. Чтобы прорваться внутрь, ей нужно было время. Но тихо это провернуть у нее вряд ли получится. И, судя по шуму в коридоре, бусимены слышали крики своих умирающих товарищей и уже отправились на разведку.

Она взглянула на двери, преграждающие ей путь.

Она обернулась назад, откуда пришла.

А потом она посмотрела вверх – на потолок.

49

Сложение и вычитание

В лицо Йоши плеснули ледяной водой. Он пришел в себя и тут же получил пощечину – да такую сильную, что клацнули зубы. Он слышал шум толпы вдали, рев пламени и гул двигателей неболётов. В воздухе витал запах пота, смешанный с въевшимся дымом лотоса, приправленный вонью его собственной крови. Он вспомнил Джуру – мертвого, истерзанного, валяющегося в переулке, обглоданного, без глаз, с обрубками пальцев рук и ног, и ненависть вспыхнула в нем так ярко, что он боялся воспламениться.

Еще одна пощечина. На этот раз сильнее.

– Проснись, мальчик, – шепеляво прорычал кто-то.

Отбросив волосы с глаз, Йоши заморгал, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь во мраке. Он висел на крюке и длинных цепях, пальцы ног касались земли. Голый, если не считать его новых хакама, теперь покрытых кровью и грязью. Бетон под ним был липким, с темными пятнами. Единственный плафон отбрасывал на пол слабый круг света. Боковым зрением Йоши заметил десяток мужчин и женщин, которые сидели, скрестив руки на груди и наблюдали за ним, как наблюдают трупоеды за жертвой в ожидании предсмертного хрипа. На плечах у каждого между татуировками были вписаны изображения двух сцепившихся клешнями скорпионов.

Сердце Йоши замерло в груди.

Напротив он увидел Хану, связанную, в руках у злобных мужчин с ирэдзуми во всю грудь. Ее волосы падали на лицо, из носа шла кровь, а по закрытому глазу Йоши понял, что она потеряла сознание.

Йоши посмотрел на того, кто его ударил. Худощав, суров и жесток. Грубое лицо с угловатыми резкими чертами, темные злобные глаза. Он видел его во время первого налета – это был партнер игрока. Мужчина держал в руках плоскогубцы.

– Проснись и пой, лентяй.