– Да, помню такую. Светловолосая, голубоглазая, с зеленой татуировкой на щеке. Отмеченная она, и всегда ею была. Вы ее называли Хранительницей, а моряки из Вейма звали Отмеченной за татуировку. Уж от нее спасу не было никому, – проворчал Ходящий и выразительно вытаращил глаза.
При слове «Отмеченная» я почувствовала, как гора свалилась с плеч. Я сразу поняла, кто на самом деле должен освободить Время.
– Тогда нам надо бы найти ее, если она Отмеченная, – резонно заметил Хант.
– И если осталась в живых. После войны мало кто выжил, одни мертвяки да призраки кругом, – произнес Ходящий.
– Ты у нас теперь настоящий человек, вот и расскажешь нам все, – заметил вдруг Лука. – А теперь что, так и будем стоять и смотреть на играющих детей или пойдем дальше?
– Поедим сперва, – предложил Шторм, – я знаю, у отца тут есть хижина. Давайте ловить рыбу и варить уху. Веди, отец.
Шторм был расторопным и деловым мальчиком. Мало болтал, зато много делал. В его проворных руках спорилось все, он ловко управлялся не только со снастями и парусами, но и с мытьем полов, посуды, стиркой и прочими хозяйственными делами. И ни разу я не слышала, чтобы он жаловался или возмущался.
– Шторм дело говорит, – сразу согласился Ходящий, – давайте вернемся к развилке. Хижина недалеко от озера. Наловим рыбы, Тимай нам поможет. Верно, Тимай?
Тимай скорчил рожу, высунул язык, но не возразил. Я уже давно поняла, что ему нравится оборачиваться чайкой и нырять в темную холодную воду.
Мы добрались до озера, вокруг которого поднимались неприступные скалы, покрытые зелеными растениями с неведомыми мне названиями, и лишь один его берег был удобным для костра – плоский, каменный, он длинным парапетом возвышался над прозрачной водой.
Луна успела скрыться за деревьями, а солнце еще не поднялось, поэтому около озера было особенно темно. Костер оказался кстати.
Хижина Ходящего на самом деле была сущей развалиной. Крыша из сухой травы местами прохудилась, дверь покосилась, земляной пол почернел от золы, которую никто не выгребал из примитивной каменной печи.
Я лишь заглянула в нее и предпочла сидеть на поваленном стволе сухого дерева около приветливого костерка. Лес за нашими спинами вовсе не был пустым и необитаемым. То и дело в темноте загорались чьи-то желтые или зеленые глаза, раздавался злобный рык, и слышалось, как трещат ветки под сильными лапами.
Но призраки отпугивали хищников, и никто к нам так и не вышел из темной чащи. Поэтому Ходящий вполне спокойно сварил свою уху и мы смогли оценить его кулинарное искусство.
Получилось вкусно, что и говорить – готовить он умел.
Мы поели все, кроме Иоко. Он почти не ел. Сидел хмурый, усталый и молчаливый, как всегда, когда возвращались воспоминания.
А они возвращались, я видела это. Иногда он закрывал глаза и морщил лоб, иногда тер виски и становился все мрачнее и мрачнее.
Таблетки от головной боли остались на судне, поэтому я ничем не могла помочь ему. Оставалось лишь наблюдать, как он все больше обретал самого себя. Теперь я не опасалась, что, вспомнив прошлое, Иоко станет злым и беспощадным. Я знала, кем он когда-то был, – тем самым предводителем восстания, о котором говорилось в «Картах Безвременья». Это он восстал против Валеса и остальных Чародеев, сделавшихся служителями денег. Это он попробовал спасти Мир Синих Трав, но потерпел поражение. Проиграл.
И он все яснее понимал это.
– Что же получается? Со, выходит, никакая не Отмеченная? – озадаченно проговорил Лука после того, как с наслаждением слопал две порции ухи. Он хоть и не был голоден, но пожелал попробовать варево Ходящего.