Рубеж (сборник)

Первый день северного ветра

– Ты врал мне.

– Да.

Сначала скрестились взгляды, затем настало звенящее время клинков, а его сменило кровавое время смерти.

Мы были учениками одного учителя. Вернее, Рахх-д’халан был учеником – а я… Я была ученицей. В Семибашенной Аль-Рассайле не очень-то принято, чтобы девицы из благородных семейств упражнялись в искусстве владения клинком, но это и не запрещалось. Мне было пятнадцать лет, и я думала, что почти вся жизнь уже прожита, а все, что мне осталось – навеки угодить в гарем какого-нибудь жирного старика. В гарем не хотелось – я мечтала стать легендарной воительницей, спасти свою страну и прославиться в веках.

Нашим учителем, кстати, как раз и был жирный старик. Толстяк Рахман. Он с одинаковой легкостью пил вино, слагал и читал вслух стихи и рубился кривым джайранским мечом. А когда все вышеперечисленное Рахман делал одновременно… О, тогда тем, кому посчастливилось узреть это, грезилось, что на землю сошел некий бог древних сказаний.

Но не об этом речь.

Итак, я и Рахх-д’халан. Молодой, красивый, умный, из благородной и древней семьи – что еще надо, чтобы в него влюбиться? Я влюбилась, и он говорил мне, что любит меня. Мы гуляли вечерами по набережной, он читал мне стихи о любви, начиналась весна, все вокруг цвело.

– Мы могли бы пожениться, – иногда говорила я, мечтательно глядя на Рахх-д’халана.

Он мрачнел, порой даже отворачивался и долго смотрел на заходящее солнце.

А потом говорил:

– Боюсь, этого никогда не случится. Наши родители никогда не позволят. Ведь ты – человек, а я…

Рахх-д’халан не был человеком, он был лх’хайром.

Люди не любили лх’хайров, а лх’хайры не любили людей, так повелось с давних пор. Почему? Не знаю. Наверное, никто не знает, только издревле мы рассказываем сказки о том, как лх’хайры воруют из колыбелей грудных младенцев и пьют их кровь, а лх’хайры рассказывают такие же сказки, только там люди пьют кровь их младенцев.

Хотя люди и лх’хайры очень похожи, внешне почти не отличить, особенно в темноте. У лх’хайров зеленоватый цвет кожи, слегка раскосые глаза с поперечными черточками узких зрачков – все это очень легко скрыть под одеждой, прикрыть маской.

Лх’хайры кочевали где-то на юге, но однажды их вожди пришли к правителю Аль-Рассайлы и испросили разрешения поселиться у реки Аршад, где земли были не очень плодородными, и практически не было людских деревень. Султан Аль-Рассайлы семь дней и семь ночей говорил со своими советниками, а затем дал ответ.

Лх’хайрам было позволено поселиться на тех землях, но они должны были заплатить.

Плата была нелегкой.

По золотой монете с каждого, вне зависимости от возраста. По серебряной монете за каждую голову скота. И по медной – за каждую повозку.

Но самым тяжелым было то, что городской колдун взял у каждого лх’хайра по капле крови и омыл в той крови рубин, нареченный позже Камнем Смерти. Три дня и три ночи творил он заклятья, и к исходу третьего дня камень приобрел такую силу, что если бы разбил его любой человек, то все лх’хайры, принесшие клятву верности Аль-Рассайле, и даже все их родичи, а также потомки, мгновенно умерли бы на месте.