– Я сняла немилость, – повторила я отчетливо.
– Как? – наконец-то Старик подал голос.
– В Храме. Милостью Великого.
Алариец захохотал. Хрипло, каркающе, откидывая назад седую голову. Конь занервничал, переступая копытами – шум рядом райхарца нервировал.
– Забавно, правда? Милость одного Бога снимает немилость другого, – улыбнулась я в ответ.
– Мисси…, – почти простонал Старик, – Великий не снимает немилость уже зим пятьсот как…
– Снимает, – я пожала плечами. – Ваша информация устарела…
– Снимает… устарела…, – Старик снова захохотал, – … увидеть бы их морды… сняла немилость… а-ха-ха-ха… пошла и сняла немилость… просто пошла и сняла… я хочу видеть Совет, когда они это узнают…
– Они удивятся?
– Удивятся? Удивятся?! О, да…, – он никак не мог успокоиться. Я терпеливо ждала, успокоительно почесывая коня за ушком, прислонившись лбом к теплой шее. Мне ласково фыркали в ухо и ерошили мягкими бархатными губами волосы – он начал жевать косу – хочет вкусненького.
– Т-ш-ш-ш, мальчик, я принесу с кухни, – я поцеловала его в нос и аккуратно забрала у него закуску, вытащив кончик косы изо рта.
– Мисси, Ликас ещё не знает? – Старик с предвкушением потер руки.
– Не знает.
– Не знает! – Старик снова захохотал.
Наставнику я сказать ещё не успела, но сомневаюсь, что он будет смеяться так же.
– Мне тоже кажется это очень смешным, – я переложила скребок в другую руку и продолжила тщательно чистить райхарца. – Высокомерие аллари, которые считают, что только они способны снять последствия печати Немеса.
Смех Старика резко прервался.
– Аллари, которые считают всех ниже себя. Великого, который не одаривал милостью уже пятьсот зим, менталистов, которые только и способны, что ходить по краешку изнанки, не в силах постичь круг…
– Мисси…
– Меня, которая не должна быть в состоянии понять, что вы хотите. Ведь вы этого хотели? Чтобы я пришла, попросила, и аллари великодушно сняли бы немилость, ведь змей – это ментальная проекция. Кому, как ни аллари, знать, как можно бороться с такими вещами.