Белое солнце дознавателей. Книга 2

Я закашлялась, подавившись — грудь болела, и сплюнула на песок сгусток крови. Пара эликсиров, пара плетений, пара дней покоя — и все вернется в норму.

Пошевелила рукой — пальцы были зафиксированы крепко — палки, трава, и какая-то местная разновидность глины, смешанной с травами — воняло ужасно, но смесь схватилась жесткой корочкой и прекрасно обезболивала.

Над головой серебром переливался защитный купол, установленный над временным лагерем. Буря миновала, но даже в темноте было видно, что снимать щит ещё рано — песка по периметру намело высотой в мой рост. Когда отключат артефакт, мы просто окажемся в чаше, со всех сторон окруженной песком.

Как пересечь пустыню после бури, чтобы вернуться в Хали-бад к утру я не представляла.

Мысли текли вяло — я раз за разом прокручивала в голове слова Феникса, смерть Каро, жесты Иссихара, раз за разом, раз за разом…

Я была готова ко всему — даже к смерти. Но не к тому, что привычная сила перестанет работать так, как надо. Что я не смогу плести. Псаков Феникс. Псаков Иссихар. Псакова жизнь. Шесть-восемь декад на восстановление в зависимости от особенностей организма? А сколько я потрачу ещё, чтобы вернуть гибкость пальцам?

Если выживу. Сколько потрачу, если выживу?..

Съела я половину — и отставила мясо обратно. Переброшенную мне походную фляжку — с трудом поймала одной рукой, взболтала. Прикидывая сколько там — и сделала ровно пять глотков — и ни одного больше. Половина.

Так принято у южан по законам гостеприимства. Половина мяса и половина воды. Смесь во фляжке отдавала металлом и кровью — в долгих переходах по пустыне часто нечего есть и пить, и отворять вену белоснежным мохнатым южным лошадям — привычное дело. Южане верили, что кровь содержит много питательных веществ, и позволяет сохранить силы.

Южане верили. Я — пила.

— Мы истратили на вас декадный заряд накопителей, чтобы подлатать вас, госпожа.

— Вы обязаны нам жизнью, — вклинился второй.

— Переходите к сути, — я медленно разминала пальцы здоровой руки, на которых не осталось ни одного кольца.

— Вы не слишком благодарны, госпожа. На Севере благодарность не в чести?

— На Севере много чего не в чести, — например — ложь. Я поправила пояс формы сзади, нащупав пальцами длинный продольный разрез — наискось, как будто что-то острое вспороло ткань. Ощущение обвившегося вокруг талии хвоста я помнила отчетливо. Точнее, помнили ребра. Рывок вверх, и потом рычание. Если бы голова соображала лучше, я бы сказала, что меня вытащили шекки, но это был совсем нереальный вариант. — Расскажите мне ещё раз, как вы вытащили меня из зыбучих песков. Сколько времени это заняло? Какие использовали плетения? Я их не знаю, и это пригодилось бы в будущем.

— Вы собираетесь попасть в воронки мертвых песков ещё раз? — усмехнулся тот, кто по голосу явно был моложе.

Не слишком умен.

— Я люблю слушать, — пояснила я тихо. — Перед тем, как проникнуться благодарностью и должной мерой воздать по делам.

— Я повторю, если госпожа желает, — спокойно начал тот, кто старше. — Перед самым началом пустынной бури все мужчины нашего рода почувствовали, как сработал артефакт…

Прикрыв глаза, я опустила руку в песок, перебирала пальцами и — слушала. Пытаясь вспомнить, ухватить обрывки образов за конец плетений.