Белое солнце дознавателей. Книга 2

Вторые — смотрели на вещи трезво. Им — не выжить. И эту — седьмую по счету прореху Грани им не закрыть. Поэтому — нужно перенаправить «Око» на местных… «животных». Кому сдались эти туземцы, которые не имеют и крупицы силы, питаются кореньями, и ходят в обносках? У них даже денег своих нет!

На их гортанном языке аборигены называли себя Аа-А-лари, изъяснялись жестами, и были крайне настороженными. Ни деньги, ни драгоценности не вызывали у них никакого интереса — дикий мир и дикие народы.

Он был согласен — туземцев нужно уничтожить. Выжечь огнем и мечом. Это теперь их — мир. И у них осталось всего пару восходов — до того, как откроется новый прорыв. И… до того, как маги найдут решение.

Первыми это обнаружили дети. Свен прищурился, вспоминая стайки ненавистных мелких спиногрызов, которые носились по лагерю. Каждый из которых получал лучшую пайку, чем взрослые, те, кто несли службу, те, кто ночью был вынужден, как нищий голодранец ползать по песку, собирая ветки для костра, и свежевать змей. Детей охраняли и берегли — и они были более восприимчивы к миру.

Жесты.

Раз не работают слова. Нужно использовать жесты. Плести.

Дети махали руками и пальцами — и перед ними вспыхивали энергетические шары, полные энергии.

И детей начали строить в отряды, чтобы заряжать артефакты — пусть медленно, но лучше, чем ничего, и — изучать.

Потом пытались выделить закономерности — но ни у кого из них, руки не были настолько гибки, чтобы использовать пальцы — Свен покосился на свои — загрубевшие и мозолистые, язык он использовал виртуозно и был лучшим в классе, а вот научиться «плести», как дети или женщины… Он покатал это слово на языке «плести» чары. Что за проклятая чушь. Как будто силовые потоки можно направлять пальцами.

И меридианы — он постучал по центру груди и харкнул — на песке снова осталось темное влажное пятно. Внутренние структуры меняются — и либо он выживет, как пять из десяти, кто заболел, либо умрет. Мир вытесняет их, перестраивает под себя, ломает.

Целители бесполезны — их чары не работают, единственное что они могли дать — временное облегчение — но эликсиры кончались слишком быстро. Если бы они знали… они брали бы не артефакты и драгоценности, а фиалы с зельями…

Сейчас им нужно то, чего у них нет — время.

Красный цветок пульсировал в небе, раскручиваясь по спирали. Ночь будет длинной.

Он закашлялся и прикрыл заслезившиеся от дыма глаза — ветер сменился в его сторону. Встал, и через пару мгновений, тщательно отер о рукав куртки запачканное мясо. Откусил жесткий кусок, но песок все равно скрипел на зубах, и начал методично пережевывать, пока не прикончил всю змею целиком.

Облизал губы, и, жадно присосавшись ко фляге, вылакал всю воду и даже потряс, ловя губами последние драгоценные капли.

Проклятый мир.

Голод нескольких декад давал о себе знать. Недоедание было таким сильным, что, казалось, ему снятся разносолы и стол в доме матери — простая еда, но сейчас он отдал бы всё за свежую лепешку, или… ещё немного мяса.

На груди Блау вокруг древка расплывалось влажное пятно. Воды больше нет, но пить можно не только воду. Сначала он собирался тащить тело к ближайшей воронке — зыбучие пески этого места сжирают всё, но сейчас…

…прищурившись, оценил ширину плеч желторотика, бицепсы, примерный вес мертвого «сирчёнка», хоть и отощал, но все равно больше, чем змея. Потом покосился на костер — который трещал весело, хотя в нем давно истлели все ветки — он не пожалел силы на чары. Гореть будет до утра, можно нажарить мяса с запасом.

А он очень. Очень.