Парк юрского периода

Он уже понял, что ничего у него не получится. Хаммонд никогда особенно не интересовался техническими подробностями, а этот разговор касался именно технических деталей. Как можно донести до сознания Хаммонда смысл разрывов в цепочках ДНК, искажения в их структуре, пробелов в последовательностях аминокислот, которые Ву приходилось заполнять по своему разумению – в соответствии с самыми правдоподобными, статистически самыми вероятными предположениями, – которые все равно оставались только предположениями. ДНК динозавров, добытые из кусков янтаря, – это как будто старые фотографии, которые следовало отретушировать. В основе того, что получилось, лежала первоначальная фотография – но в некоторых местах пришлось и подчищать, и дорисовывать. А в результате…

– Послушай, Генри, что я тебе скажу… – Хаммонд отечески приобнял молодого ученого за плечо. – Ты не обижайся, пожалуйста, но, по-моему, ты малость перетрудился. Ты долго и упорно вкалывал и проделал чертову уйму работы – чертову уйму! И вот наконец приходит время показать всему миру, чего ты достиг. Естественно, что ты немного волнуешься, начинаешь сомневаться в себе – и совершенно напрасно! Я уверен – все будут просто в восторге от того, что ты сделал. Просто в восторге!

Говоря все это, Хаммонд потихоньку уводил Генри Ву в сторону выхода.

– Но, Джон, вы только вспомните: тогда, в восемьдесят седьмом, когда мы только начали заказывать средства сдерживания животных… Тогда у нас еще не было ни одной взрослой особи, поэтому пришлось все заказы делать почти наугад, рассчитав приблизительно, что нам может понадобиться. Мы заказали мощные шоковые разрядники, ружья, стреляющие электрическими сетями, машины с приделанными к ним штырями – специально для того, чтобы загонять крупных животных. Все было изготовлено точно в соответствии с нашими спецификациями. Теперь у нас полный склад таких приспособлений – и все они ни на что не годятся! Они все действуют слишком медленно! Их необходимо усовершенствовать. Вы знаете, что Малдун требует военное снаряжение – снаряды с системой самонаведения и винтовки с лазерными прицелами?

– Вот пусть Малдун об этом и беспокоится, – сказал Хаммонд. – Меня это не касается. Генри, у нас ведь здесь просто зоопарк!

Зазвонил телефон, и Хаммонд пошел поднимать трубку. Ву пытался придумать какой-нибудь другой способ решить эту проблему. Но приходилось признать, что теперь, после пяти долгих лет работы, парк юрского периода был уже почти закончен и Джон Хаммонд больше не желал прислушиваться к мнению Генри Ву.

А ведь были времена, кагда Хаммонд слушал Ву очень внимательно, буквально ловил каждое его слово. Особенно когда старик только нанял его, двадцативосьмилетнего выпускника университета, который работал над докторской диссертацией в Стэнфорде, при лаборатории Нормана Атертона.

Внезапная смерть Атертона повергла всех сотрудников лаборатории не только в скорбь, но и в растерянность – никто не знал, что дальше будет с их диссертациями, с исследовательскими и научными программами лаборатории. Все было так неопределенно… Люди беспокоились из-за своей научной карьеры.

Через две недели после похорон Джон Хаммонд специально приехал, чтобы поговорить с Ву. Все в лаборатории знали, что Хаммонд как-то связан с Атертоном, но в подробности никто из сотрудников не был посвящен. И вот Хаммонд явился к Ву и повел себя с такой самоуверенностью и властностью, которые Генри Ву не забудет никогда.

– Норман говорил, что вы – лучший генетик в его лаборатории, – начал Хаммонд, сразу беря быка за рога. – Какие у вас теперь планы?

– Даже не знаю… Собираюсь продолжать исследования.

– Надеетесь получить университетский грант?

– Да.

– Бесполезная трата времени, – бесцеремонно заявил Хаммонд. – По крайней мере, если вы хоть немного цените свой талант.

Ву моргнул от удивления и неожиданности.

– Но почему?

– А вот почему. Давайте посмотрим фактам в лицо, – сказал Хаммонд. – Университеты в наше время отыграли роль ведущих научных центров страны. Сама их идея абсурдна. Их предназначение в истории науки исчерпано. И не смотрите на меня так удивленно. Я говорю только то, в чем уверен на сто процентов. Начиная со Второй мировой войны все действительно важные открытия делаются исключительно в частных лабораториях. Лазеры, транзисторы, вакцина от полиомиелита, микрочипы, голография, персональные компьютеры, изображения в магнитном резонансе, послойная компьютерная томография – этот список можно продолжать до бесконечности. В университетских структурах подобное просто больше не делается, вот и все. И так – вот уже сорок лет. Если вы хотите совершить что-нибудь значительное в компьютерных технологиях или в генетике – не стоит обращаться в университеты. Не стоит, можете мне поверить.

Ву не нашелся что ответить.

– Вы только подумайте, ради бога, сколько всего вам придется сделать, чтобы начать новый проект, – продолжал Хаммонд. – Только для того, чтобы выклянчить грант, надо будет получить столько рекомендаций, заполнить столько бесполезных бумажек, в стольких инстанциях все согласовать и утвердить! А комиссия по выработке регламента? А министерство? А комиссия по университетским ресурсам? Как вы собираетесь получать добавочные рабочие помещения, если они вам понадобятся? Как нанимать дополнительных сотрудников – если в этом возникнет необходимость? И главное – сколько времени у вас уйдет на все это? Гениальный ученый не должен без толку терять время на нескончаемую бюрократическую возню, на всякие там комитеты и бессмысленную бумажную волокиту. Жизнь такая короткая, а ДНК – такая длинная… Если вы хотите сделать себе имя, если вы вообще хотите совершить что-то значительное в науке – держитесь подальше от этих университетов, вот вам мой совет.

В те дни Генри Ву действительно отчаянно хотел сделать себе имя в науке. И Джон Хаммонд целиком овладел его вниманием.