Чертовы пальцы

22
18
20
22
24
26
28
30

– Антоха, нас пытаются уйти.

– Уложить на дно, как Китайца.

– Точняк. Есть нож?

Риторический вопрос. У Скальпеля всегда при себе нож. Я вытаскиваю из-за голенища левого ботинка сложенную «бабочку».

– Ага, – он освобождает клинок, секунду любуется его простой, безжалостной красотой. – Попробую сейчас поковыряться, а ты на стреме.

– Понял.

Дед садится у входной двери, вставляет острие «бабочки» в горизонтальную щель замка. Опыта в таких делах ему не занимать, и от меня здесь вряд ли будет какая-то польза. Я бросаю взгляд на фотографии на стенах – виды нашего города, снятые в начале прошлого века – и склоняюсь над скулящим Гвоздем. Кровь заливает его лицо и ладони, пачкает пол. Гаденыш похож на раздавленную крысу.

– Что-то не срослось?

– Пошел нахер! – гнусавит раздавленная крыса.

– Не планировал, что тебя запрут с нами?

– Это ошибка…

– А то! Сейчас парни все разрулят, да?

– Ты не знаешь, кто они. Не знаешь!

– Не знаю. Расскажи.

– Иди нахер.

Я думаю о том, чтобы раскроить ему череп – с моими тяжелыми ботинками хватит пары ударов, но в этот момент, к огромному разочарованию Скальпеля, позади раздается долгожданный щелчок, а следом – скрип петель.

– Готово! – сообщает Дед. – Валим!

Мы выбегаем в ночь и мгновенно слепнем. После ярко освещенного предбанника темнота кажется абсолютной. Должно быть, так выглядит смерть изнутри.

– Бляха-муха! – цедит сквозь зубы Дед. Я слышу рядом его тяжелое, хриплое дыхание. – Не промахнуться бы мимо тачки.

Скальпель радуется мраку. Он вырвался из капкана и теперь жаждет разобраться с охотниками. Я оглядываюсь в поисках окна. Вон оно, единственное на всю стену, небольшое, забранное решеткой. Пригнувшись, крадусь к нему, ступая как можно осторожнее и тише.