– Да, – сказал он.
– Я похудела на двадцать фунтов.
Он покачал головой и протянул мне меню. Я быстро пробежала его глазами и положила на стол. Я должна была бы проголодаться. Я проголодалась. Но я не могла заставить себя читать про припущенные в сливочном масле щечки палтуса, или про ризотто с мускатной тыквой, или про что-либо еще.
Глаза Эрика метнулись от моих глаз на его бокал, потом на его руки, лежавшие на коленях.
– Я… – Он начал было говорить, но его голос оборвался. – Шарлотта… я думал, что ты умерла.
Я мрачно кивнула:
– Я тоже думала, что умру.
– Я так рад, что это не так, – сказал он. – Я так рад, что ты здесь.
Да, рад, я это знала. И все-таки мне почему-то показалось, что его голос немного окрашен сожалением. Может, у него что-то изменилось? Он научился жить без меня, даже наслаждаться жизнью? Если это так, то разве я могла винить его за это? Он был вдовцом, и потом… оказалось, что нет.
– Я хочу тебя о многом расспросить, – сказал он. – Мне хочется знать все. – Он нервно засмеялся. – Вот только не пойму, с чего начать.
– Я тоже, – сказала я.
Наши глаза снова встретились. Я протянула к нему руку.
– Я знаю, что за это время многое изменилось.
Он кивнул.
– Но я хочу спросить, – я взглянула на него. – Твоя камера. Фотографии в памяти. Женщина. Кто она такая?
Эрик закрыл глаза, потом открыл их снова.
– Да, я должен кое-что тебе рассказать.
Возле столика появился официант и предложил мне винную карту, но я покачала головой. Мне совсем не хотелось вина, вообще ничего из спиртного. Меня весь день подташнивало, а сейчас я чувствовала боль в правом бедре, которая, как я сообразила, началась по моей вине. Я неосознанно так напрягла ноги, что бедро свело судорогой.
– Я наделал столько ошибок перед тем, как мы пошли к алтарю, – сказал Эрик с сожалением. – И не потому что я не любил тебя. Любил. И… люблю. Я просто… растерялся. И… да… это был глупый поступок.
– Эрик, ты просто расскажи мне. Я провела два года на острове среди океана и сумела это пережить. Смогу пережить и твои признания.