Золотой предупредил меня, что надо остерегаться людей. Я старался держать это в голове, но то и дело забывался. Трудно было думать о чем-то другом, кроме лошадей. Какое же чудо, что мне удалось прикоснуться к лошади! Жар ее тела, ее шелковистая шкура, ее могучая сила, выносливость, затаившаяся до поры быстрота – все это было у меня прямо под руками, под щеткой.
Накормив, напоив и почистив лошадь и сложив сбрую, мы снова подошли к стойлу Забияки.
По верху загородки, за которой он стоял, шла кошка.
– Кто это у нас тут? – спросила она, обратив свои огромные желтые глаза на меня. Забияка лягнул загородку. Кошка повисла на когтях и спрыгнула к моим ногам, на солому. – Да что с тобой не так? – огрызнулась она на коня, но тот лишь снова ударил копытом в стену.
Я опустился на колени и протянул ей руку. Кошка подошла, понюхала, заглянула мне в глаза – и не узнала, но я-то ее узнал: это она посоветовала мне сменить запах.
– И что же с ним не так? – спросил я.
Кошка моргнула. Повернула голову к стойлу.
Конь выглянул поверх загородки и посмотрел на нас.
– Пойдем, Сова, – сказал Робин. – Для него мы ничего сделать не можем. Слишком уж он дикий. Хочешь чаю?
– Ты, – шепнул мне конь. – Ты.
Я поднялся.
– Где ты пропадал? Столько лет прошло! Тот старик забрал тебя у меня, и я тебя ждал – но ты так и не вернулся. Где ты был?
Я подошел к стойлу – медленно, маленькими шажками.
– Мальчик, – прошептал конь.
Я протянул ему руку.
– Нет! Он кусается! – крикнул Робин, но конь только обнюхал мою руку – а потом снова заржал, отпрянул и ударил в заднюю стену двумя ногами сразу.
– Не он. Не он. Не мой мальчик, – пробормотал он и замер, уронив голову и шумно дыша.
Я прижался к загородке.
– Ты знал моего отца?
Голова его поднялась – очень медленно. Затем, все так же медленно, конь шагнул вперед, обнюхал меня очень внимательно, пожевал волосы.