– Как это так не могу? Дэвид, я еду. И дело не только в деньгах, которые, кстати, очень даже хорошие. Нет, я действительно хочу поехать.
– Ты что, глухая? Я ведь все ясно сказал! Мой отец совершал погружение в Марианскую впадину, и он считает это самоубийством.
– Без обид, дорогой, но твоему отцу уже сто лет. В его возрасте пойти ночью в туалет – уже практически равно самоубийству.
– Мило. Очень мило.
– Ладно, шучу-шучу. Послушай, мы все знали, что идем на риск, когда подписывали контракт. Но для ученых, работающих в поле, это непременное условие сделки. Разве нет?
– Полагаю, что так.
– Дэвид, подумай хорошенько. Что бы там ни приготовил для нас бин Рашиди… это станет уникальной возможностью, а быть может, и научным прорывом. Ты только посмотри на этот океанариум. Прикинь, сколько денег они потратили. Должно быть, они обнаружили какие-то новые виды экзотических животных, раз уж вбухали столько денег в океанариум. Неужели тебе не хочется к этому приобщиться?
– Кронозавр.
– Что?
– Кронозавр. Древняя морская рептилия.
– Я знаю, кто такие кронозавры. А при чем здесь они?
– Двадцать лет назад один сказочно богатый и влиятельный магнат, некий Бенедикт Сингер, начал исследование Марианской впадины на предмет наличия там редких марганцевых конкреций, которые, как он считал, помогут совершить прорыв в термоядерном синтезе. Но в результате он обнаружил там некоторые подвиды кронозавра, которые, несомненно, входили в пищевую цепь мегалодона. Мои родители участвовали в этой экспедиции. И едва не погибли. Отец не говорит, но я догадываюсь, за какими видами охотится бин Рашиди.
– Кронозавры… Ух ты! – Кайли ложится на кожаный диван, пытаясь вспомнить, как выглядят сорокафутовые плиозавры.
– Кайли, только не вздумай проболтаться. Никто не знает…
– Нет, конечно нет.
– Значит, ты скажешь капитану Сьютсу, что увольняешься.
– Ни за что!
– Кайли…
– Дэвид, а что, если бы тебя пригласили принять участие в экспедиции на борту «Алвина» в далеком тысяча девятьсот семьдесят седьмом, когда они обнаружили гидротермальные источники? Ты бы отказался, потому что это слишком опасно?
– Это совсем другое дело.