Стеклодув

Я затаила дыхание и, сделав шаг назад почувствовала пяткой край пирса. По телу бежал холод. Я слышала мысли. Они всегда звучали так же, как звук голоса — сильные мысли громко, слабые — тихо, сбивчивые — непонятно. Если человек стоял далеко, я мало что могла разобрать, если близко, слышала каждое слово. Сейчас чьи-то мысли звучали близко и сумбурно, метались в сомнениях и страхах. Все как обычно, все как у многих людей — только вот никого передо мной не было. Этот голос принадлежит давно умершему человеку. Умершему прямо здесь.

— Это будет не больно…

— Хватит, — прошептала я, сильнее отклоняясь назад, — замолчи, замолчи…

Но она не замолчала. От страха я перестала даже плакать, рывком достала телефон и включила фонарик — но длинный узкий пирс оставался пуст, на нем стоял только красный стул, валялся мой рюкзак и остатки разбросанной еды. Чужой мысленный голос говорил, он становился отчаяннее и увереннее.

Вдруг в свет фонаря на другом конце пирса показалась высокая фигура, она быстро шла прямо ко мне. Кровь бешено стучала в висках, голова закружилась, деревья вокруг меня показались не большими, а гигантскими, они нависали живыми грозными тенями, загородив небо. Пирс, нет, сама земля резко качнулась — женский голос перестал говорить и пронзительно закричал, я уронила телефон и спиной вперед полетела в воду.

Вздохнуть невозможно, я открываю глаза и вижу сквозь прозрачную водную преграду, как стремительно от меня отдаляется свет фонарика, исходящий из телефона, лежащего на самом краю пирса. Над водой появляется мужское лицо — всего одно, кажется, я его знаю, потом оно исчезает, я вижу, как в воду падает какой-то предмет. Я пытаюсь плыть, и, к моему удивлению, у меня получается. Рывок, ещё один, ещё — и я вырываюсь из водного плена, глубоко и жадно вдыхаю воздух.

— Лося, мать твою, ты что, сдурела?! — Ян с лицом белее мела стоит на краю пирса и орет, он босиком и раздет по пояс, его— куртка валяется на досках, футболка — в руках.

— Я…я…ты видел здесь кого-нибудь?

— Я видел, как ты стояла с фонарем, а потом вдруг просто рухнула в воду! Ты напугала меня до смерти!

Он поднял телефон и посветил мне прямо в лицо. Никаких голосов вокруг больше не было, только ржание Атома где-то вдалеке. Я зажмурилась и поплыла к берегу.

— Эй! Тапок мой вылови! — крикнул Ян, я обернулась и обнаружила, что рядом со мной и правда плавает его резиновый тапок.

Ян завернул меня в свою куртку, от нее сильно несло конюшней и табаком. Мы сидели прямо на земле около пирса, я обессиленно привалилась к дереву всем весом и тихо всхлипывала, до конца даже не осознавая почему. Голова невыносимо болела, словно её распирало изнутри. Я рассказала о голосе, который слышала, и Ян изо всех сил пытался меня заверить, что это просто следствие утомления, стресса и долгой ежедневной работы на солнце. Он сжимал мою руку, в которой была маленькая смешная стеклянная сова, и я видела по его сосредоточенному лицу, что он как может пытается ускорить процесс поглощения моего страха.

— Все, — сказал он. Я разжала ладонь и посмотрела на фигурку, затем прислушалась к себе — поглотившая меня паника не отступила до конца, её остаток все ещё больно вгрызался в мозг. — Сова маленькая, больше не влезает. Я думал, что мне придется справляться с небольшой обидой, и схватил, что первое под руку подвернулось. Потерпи, скоро ты и сама успокоишься.

— Та роза, — я внимательно посмотрела на Яна, желая увидеть, как изменится его лицо, — которая была на Амелии. Что в ней?

— Не думаю, что могу тебе сказать. Прости. Это чувства другого человека и… ну, ты понимаешь.

— Не просто другого, а чувства Амелии. Ещё бы, ты не можешь.

Ян немного отстранился и тоже посмотрел на меня. Я отвернулась и уставилась на воду.

— Лося, тебе действительно сейчас хочется думать об этом? Я никогда тебе не рассказывал о том, что знаю о чьих-то чувствах, потому что не имею на это морального права. И никогда раньше тебя это не волновало, — он немного помолчал, словно морально готовясь сказать то, что он сказал дальше. — Мы встречаемся уже пару недель, и она лучше, чем все привыкли думать. Я собирался тебе рассказать.

— Она просто красивая дура, Ян! Как ты только умудрился на это повестись!

— Ты судишь человека только по тому образу, который тебе внушили. Но спорить я не собираюсь, и тебе придется просто смириться, что она мне нравится по каким-то личным причинам, которые я не смогу объяснить.