Хозяин теней

Теодор хмыкает и отворачивается к окну. Некоторое время он просто наблюдает за сменяющими друг друга домами на узких английских улочках, пока машина не выезжает на трассу.

– На самом деле, – говорит он, – теперь меня мало что способно удивить. А соло на саксофоне – это приятный сюрприз.

Клеменс понимающе кивает.

– Джаза, к сожалению, у меня нет.

После пяти песен Эдит Пиаф обиженно удаляется, решив, что на нее никто не обращает внимания. Ей на смену приходят «Битлз» с «Мишель», отдельно – Джон Леннон и Пол Маккартни, а за ними – подборка песен из «Собора Парижской Богоматери».

– Берет начало этот сказ, – тихо подпевает Клеменс по-французски, – в Париже в год больших проказ… Мистер Атлас, а вы любите мюзиклы?

– Нет, – морщится он, – но вы, похоже, их ценитель?

– Невозможно не полюбить мюзиклы, живя во Франции, – кивает она. – Гораздо интереснее балета и почти так же красиво, как театральные пьесы. Когда я с друзьями впервые попала на «Собор Парижской Богоматери», то решила, что…

– Так у вас все-таки есть друзья? – перебивает ее Теодор. Клеменс обиженно дергается, подрезав на повороте белый «Шевроле».

– Конечно! Просто они все живут во Франции.

Задетая за живое, больше она не говорит ни слова и ведет машину смелее, чем прежде. В Труро, где они останавливаются, чтобы заправить полный бак и перекусить, Клеменс наконец бросает Атласу:

– Женевьева.

Он задумчиво жует гамбургер и посматривает на стоянку через дорогу от кафе, куда они заглянули, поэтому не сразу реагирует на короткое слово спутницы. Клеменс пьет кока-колу и хмуро косится на сгорбленную фигуру Атласа.

– Что? – переспрашивает он. Она вздыхает.

– Женевьева. Так зовут мою подругу во Франции. Женевьева, Нильс, Луиза и Джей-Эл. Мои друзья.

Только теперь Теодор, похоже, замечает, что ее губы против воли капризно надуваются, а лицо пошло бледно-розовыми пятнами. Он смотрит на нее удивленно и чуть усмехается.

– Вы уверены, что это не какая-то театральная труппа? Имена больше похожи на творческие псевдонимы.

Клеменс вспыхивает еще сильнее.

– Да что вы? Ваше имя тоже, знаете ли, изрядно приправлено пафосом.

Она решает, что в кафе им двоим тесно, и уходит, оставив на столе деньги и телефон. Когда Теодор разделывается со своим нехитрым завтраком и присоединяется к ней на парковке, Клеменс уже нетерпеливо барабанит пальцами по рулю. Ненавистную музыку она врубила на полную.