— Плохо, Пчелкина. Очень плохо, — тяжело вздыхаю, не переставая следить за ней. — Видимо, нагрузку не рассчитал на фоне болезни.
Сажусь на кровать, а потом и ложусь.
Узкая какая. Едва помещаюсь тут. Не то что у меня дома. Ну, ладно, трахну сначала ее здесь, а потом к себе повезу.
— Ухо очень болит, — жалостливо смотрю на девчонку. — По которому ты мне треснула. Чуть не ампутировали мне его.
Пусть ей будет стыдно!
— А почему вы за другое ухо держитесь? У вас опухло левое, а держите вы правое.
Черт. Перепутал. Зато теперь на сто процентов я уверен, что версия Артура верная. Ах, ты ж, Пчелкина! Ну, погоди! Заставлю так отрабатывать, что ходить не сможешь потом неделю.
— Отдает так, — нахожу выход из ситуации. — Опухло левое, а болит правое. Оба уха могут ампутировать поэтому. Ну, вот, кому я такой безухий нужен буду? Ох, — закатываю глаза.
— Может, доктора вызвать? — она чуть наклоняется и вглядывается в меня.
— Зачем нам доктор? — чуть приподнимаюсь и смотрю на нее. — Ты же сама будущий врач.
— Я? — хлопает глазками своими. — Я будущий ветеринар. Это немного другое. Хотя… — задумчиво смотрит на меня.
— Давай, Пчелкина, лечи меня, — с удовольствием ложусь на ее подушку и складываю руки на груди. — Представь, что я беззащитный и пушистый…
— Баран?
Строго смотрю на нее:
— Почему это баран?
— Не знаю, — пожимает плечами. — Не нравится? Тогда козел.
Вот, нахалка. Вижу ведь, что уголки губ вверх ползут, хотя она и пытается сдержать улыбку.
— Опять не угадала, — решаю подыграть ей. — С интуицией плохо у тебя, Пчелкина. Не надо третьего варианта. Боюсь совсем разочароваться. Представь, что я большой, пушистый и беззащитный медведь, — улыбаюсь. — Ах, как же мне плохо. Одна плохая девочка избила беззащитное создание… Куда смотрят экологи?
— Вы притворяетесь, да? — смотрит с подозрением. — Что у вас болит-то?
— Все. Но начать можешь с прощупывания, — задираю майку.