- Пожалуйста, - заплакала она, вытянув в мольбе руки. - Это же просто рассказ! Это вымысел! Вы не сделаете этого! Вы не можете так поступить!
Рты детей растянулись в ухмылке, они вскинули вверх руки с кусками кирпичей. За ней находилась стена, а перед ней стояли дети. Чтобы уйти, ей придется пробиваться прямо сквозь них. Но было уже слишком поздно, поскольку это началось. Розмари пригнулась, уворачиваясь от первых кусков кирпича, но другие попали ей в ноги и грудь. Она вскрикнула от боли, и еще два куска ударили ей по голове, отчего она упала на колени.
А затем все дети двинулись вперед.
Они бросали куски кирпича и все, что у них было. Кожа на голове Розмари была рассечена, светлые волосы покраснели от крови. Очередной камень ударил ее в нос с такой силой, что сломал его. Следующий выбил три зуба, а еще один сорвал кожу со скулы. Дети продолжали наступать, камни, обломки кирпичей и другие метательные снаряды выбивали из нее остатки сознания. Прежде чем она упала, прицельно брошенный кусок кирпича попал ей в левый глаз, превратив его в кашу.
И сквозь кровавую пелену она увидела среди детей свою дочь.
Шэннон стояла там и ухмылялась.
- ЧТО ЕСТЬ ЗАКОН? - спросила она. - ЧТО ЕСТЬ ЗАКОН?
Издав булькающий, мучительный стон, Розмари упала на спину, и затем дети окружили ее, молотя осколками кирпичей, пока она не перестала двигаться, по ногам не стали пробегать слабые спазмы, а их разбитой головы не хлынула кровь.
Еще какое-то время дети, смеясь, продолжали экзекуцию...
36
Ночь стремительно наступала, и мистер Чалмерс, возможно, впервые в жизни довольный тем, кем и чем он является, почувствовал это в вечернем ветерке. Вдали завыли собаки, и он прислушался, оценивая, насколько они далеко и представляют ли какую-либо опасность для его клана.
Он наблюдал за своими охотниками, сидящими у костра.
Там, где когда-то был его задний двор, они упорно трудились, применяя на практике то, чему он их научил. Мастерили копья, используя прямые ветки молодых деревьев. Содрав с них кору, они расщепляли концы, вставляли в щели лезвия ножей, и крепко перевязывали веревками. Теперь они закаляли концы лезвий на огне, как он им показал. Сам Чалмерс научился этой технологии в школе выживания, когда служил в армии. И хотя большая часть его прежней жизни была теперь туманной, расплывчатой, и совершенно непонятной, это он помнил хорошо.
Где-то, наверное, в нескольких улицах от них, нарастали истошные крики. Они усиливались и затихали, нарастали и спадали, и было в этом что-то ритмичное. То были крики не боли или страха, а крики радости. Ночь наступала, и кланы восторженно ждали того, что могла принести тьма.
Чалмерс был когда-то женат. Много, много лет назад. После смерти жены он так больше и не женился, и до сего дня оставался бездетным. Но он всегда хотел иметь детей, испытывал мучительное желание продолжить свой род. А затем, когда разменял шестой десяток, стал мечтать о внуках.
Теперь он был удовлетворен.
Теперь у него были дети.
Его охотники. Разношерстная группа с голыми, обмазанными маслом телами и грязными лицами. С телами, разрисованными коричневыми, синими и красными цветами. Когда он наблюдал за ними, сидящими у костра, то видел, что они вплели себе в волосы бусины, перья и крошечные кости. С их голыми, гибкими телами и ритуальной раскраской они выглядели свирепо.
Их было несколько десятков. Самому маленькому было шесть лет, самому старшему - двенадцать.
Родители отказались от них - последовали зову предков, который активировал в них желание свободы - и мистер Чалмерс объединил их в единое целое. И сегодня ночью он поведет их против других кланов.