Это запах горящего мяса был, наверное, самым отвратительным, что она когда либо чувствовала. Он отталкивал ее и... интриговал одновременно. Она не знала, почему. Только он, почему-то, казался ей каким-то...
Боже.
Старуха с отвисшими грудями подошла к ней в сопровождении двух мальчишек. Они были голыми, а их тела - черными от сажи. На старухе был лишь платок, сделанный из куска холста или кожи. Грязными пальцами она указала на пленников, что-то неразборчиво бормоча себе под нос. Мальчишки, казалось, были возбуждены. Опустившись на колени, они стали ползать рядом с пленниками и тыкать их пальцами. Связанный мужчина не обращал на это внимания. Женщина, смотревшая на Мейси испуганными глазами, просто всхлипывала. Двое других ахали.
Старуха дважды топнула ногой.
Мальчишки развязали одну из ахавших женщин. Мейси та показалась знакомой. Лет тридцати, с длинными рыжими волосами. Судя по убогому внешнему виду, она вполне могла быть "коллегой" ее матери по "Собачьей шерсти". Когда ее развязали, предусмотрительно оставив связанными запястья, она вдруг ожила и принялась сопротивляться и лягаться. Какой-то мужчина подошел к ней с куском железной трубы и ударил три-четыре раза, сломив способность к сопротивлению.
- Пожалуйста... - простонала она, сплевывая кровь. - Пожалуйста... отпустите меня...
Возможно, если б она пыталась отговорить змею не кусать ее, эффект был бы такой же. Мальчики взяли ее за лодыжки и подняли на алтарь, положив к ногам той жуткой соломенной ведьмы, прибитой к кресту. Свечи, горящие в глазницах и рте ведьмы, оплавлялись и истекали воском. Мейси увидела то, чего не заметила раньше: ведьма напоминала подушечку для булавок. В ее тело были воткнуты разные предметы. Ножи, спицы, отвертки. Это придавало выпотрошенному и набитому соломой трупу еще более извращенный и языческий вид.
Старуха пролаяла что-то.
Один из мальчишек схватил столовый нож, торчащий из бедра ведьмы, и вытащил его. Посмотрел на лезвие с восхищением, которое, наверное, все мальчишки испытывают к оружию, только в выражении его лица было кое-что еще, гораздо более худшее. Не любопытство, а, скорее, почти религиозное благоговение. Он прижал лезвие к губам, затем опустился на колени, рывком задрал женщине голову и быстро перерезал ей горло. Женщина забилась, давясь и захлебываясь собственной кровью. Продолжалось это недолго. Вот и вся церемония... хотя Мейси понимала, что ей не будут резать горло у ног ведьмы без всяких на то причин.
Это был ритуал.
Жертвоприношение.
Мальчишка воткнул нож обратно в бедро ведьме, а затем вместе с остальными принялся раскрашивать себе тело кровью из лужи. И когда их лица и торсы заблестели красным, они нарисовали на зашитом животе ведьмы странный маленький символ.
Мейси, конечно же, испытывала отвращение, но вовсе не шок. К этому моменту она столько всего повидала, что была далека от таких пустяков, как заурядный шок. Та интеллектуальная часть ее мозга, которой все труднее было плыть против этого атавистического течения, пытающегося ее утопить, знала, что она только что стала свидетелем какого-то первобытного племенного обряда, который не практиковался в течение многих эонов.
И, возможно, Мейси была в некоторой степени очарована этим, в отличие от женщины рядом с ней.
Та кричала.
Кляп выпал у нее изо рта, и она кричала, как сумасшедшая. Мейси шепнула ей, чтобы она заткнулась, но было поздно. Мужчина и женщина, разделывавшие ранее мальчика, подошли к ним. Это были безумные дикари, покрытые подсыхающей кровью. Они зловеще нашептывали что-то себе под нос. Развязав кричащую женщину, они оттащили ее футов на пять в сторону. Мужчина взял ее за руки и силой посадил на каменный пол. Женщина схватила ее ноги и силой раздвинула, будто собиралась принимать роды.
Поднесла голову к ее промежности.
ebooksa