Дьявол по соседству

Она бросилась в дверь, даже не соизволив постучать. В доме все было перевернуто вверх дном. Картины сорваны со стен. Телевизор сброшен на пол. Горшочные растения разбросаны по всей гостиной. Она ступала по высыпавшейся из горшков черной земле, не смея подать голос. Внутри нее, будто, проснулось нечто, давно спавшее. Оно чувствовало опасность. Нет смысла предупреждать кого-то о своем присутствии.

Она проскользнула на кухню, прижалась к холодильнику.

Здесь то же самое, боже милостивый, все то же самое. Шкафчики были опустошены, содержимое ящиков разбросано по полу. Ножи, ложки, вилки. Мука и сахар высыпались из контейнеров. На поверхности кухонной стойки - кровавые отпечатки. Стены были, будто, исколоты ножами.

В воздухе стоял сильный запах мочи.

Кто-то сошел здесь с ума и обмочился от радости.

Сьюзан нагнулась и подняла с пола нож.

Из глаз у нее текли слезы, рот наполнился слюной. Уголок одного глаза нервно подергивался. В голове метались тени. Она услышала какой-то скрип. Он доносился с заднего двора. Сьюзан напряглась и крадучись двинулась вперед, оставляя на рассыпанной на полу муке отпечатки ног. Осторожно приподнялась над стойкой и выглянула сквозь кухонное окно во двор.

Осторожно, чтобы не выдать себя.

Она увидела кусты и садовый сарай. Вытянула шею. Там была натянута бельевая веревка. Простыни покачивались на легком ветерке. Но тот скрип. Тот несмолкающий скрип. Он напомнил ей о...

Она сильнее вытянула шею. Тело у нее покалывало от пота, блузка прилипла к спине. Она увидела... увидела Мардж. Мардж висела на дубе. Увидев ее, Сьюзан захотела закричать, позвать на помощь, сделать что-нибудь, но в этот момент в ней будто что-то отключилось.

Поэтому она просто продолжала смотреть.

Мардж, бедная старушка Мардж, была вздернута на дубе, словно линчеванный головорез в старом вестерне. Она была голой, ее вздувшееся, искалеченное тело было фиолетового цвета. Опухшее лицо представляло собой сплошной синяк. Узнать ее можно было лишь по ее красивым, серебристым волосам. Казалось, будто ее забили до смерти. Битами. Досками. Молотками. Сложно было понять. Ее конечности были переломаны и загнуты под неестественным углом.

Сьюзан не рискнула искать Билла.

Она уже не бежала, не двигалась короткими, осторожными перебежками, как загнанный зверь. Она направилась к дому Личеков. Это была кучка набожных "Свидетелей Иеговых", которые всегда оставляли в чужих почтовых ящиках свои брошюры и листовки. "ПРИЗНАКИ ВТОРОГО ПРИШЕСТВИЯ", "ИИСУС ТЕПЕРЬ ЗДЕСЬ, НА ЗЕМЛЕ" или "ТЫ МОЖЕШЬ СТАТЬ ДРУГОМ БОЖЬИМ!". Личеки никому не нравились. Они не верили в такие вещи, как Рождество или Хеллоуин. Называли их языческими праздниками. Соседские дети всегда разыгрывали их на Хеллоуин. О, какие гадости они им устраивали.

Но Сьюзан не волновало, во что они верят, а во что нет. Ибо в тот момент она уже не знала точно, во что сама сейчас верит, ибо мир утратил для нее стабильность.

Она не стала стучать.

Вошла в дом, держа перед собой нож в ожидании несуществующей атаки. Почувствовала запах крови, дерьма, мочи, и чего-то похуже. Гостиная была разгромлена. Подшивки журналов "Сторожевая башня", "Проснись!" и "Наше царственное служение" были сброшены с полок, страницы яростно вырваны. Они лежали повсюду, как опавшие осенние листья, вместе с десятками брошюр, проповедующих против таких прогрессивных идей, как эволюция и отделение церкви от государства. Потом еще кто-то испражнился на всем этом. И судя по количеству наваленного и размазанного по этим страницам дерьма, сделал это далеко не один человек. В голове у Сьюзан тут же возникла безумная картина, где несколько безумцев пришли сюда, порвали книги, затем сняли штаны, присели и радостно вместе покакали.

Это было смешно.

Хотя и не очень далеко от истины, как она боялась.

Очевидно, они использовали страницы вместо туалетной бумаги, - что было, по ее мнению, самым конструктивным их применением.