Через четверть часа он добрался до табора цыган и, право, грязнее людей никогда не встречал. Их было человек пятнадцать — мужчин, женщин и детей, толпившихся около двух убогих кибиток. На костре из сушняка жарился кусок мяса, над которым колдовала скрюченная старуха, настоящая фея Карабос.
Предводитель племени, худой верзила с головой ягнятника, учтиво ответил на вопросы Сигмы Триггса.
Цыганам было запрещено находиться на территории Саррея, но в одной миле отсюда проходила граница Миддлсекса, а остановились они здесь из-за наличия воды и тени.
Он не станет чинить им неприятностей? Они надеялись, что нет, ибо были бедны! Их, словно прокаженных, гнали отовсюду, хотя они никому не причиняли зла и не трогали чужого добра.
Они дрессировали прусаков, насекомых противных и не столь послушных, как блохи, и зарабатывали жалкие гроши, показывая их выходки прохожим. Если их превосходительство пожелают посмотреть, ему все покажут бесплатно. Какой-то мальчуган выпустил на широкую картонку семь или восемь глянцевых насекомых, и те начали бегать по кругу, делать кульбиты на соломинках и вертеться.
Триггс заметил, что дрессировщик пользовался длинной стальной иглой, нагретой в пламени свечи, чем и подчинял насекомых своей воле. Он не стал протестовать против подобной жестокости, ибо питал отвращение к прусакам, в то время как нищета цыган его равнодушным не оставляла.
— Вы могли бы пройти через Ингершам, — сказал он, — и собрать там немного денег. Я поговорю с мэром, надеюсь, он разрешит вам краткое пребывание в городе.
Цыган смущенно почесал подбородок.
— Я… Мы предпочитаем перебраться в Миддлсекс, — пробормотал он.
— До ближайшего городка этого графства миль десять, а Ингершам в двух шагах, — возразил Триггс.
Остальные цыгане подошли поближе и с беспокойством прислушивались к беседе; наконец, одна из женщин осмелилась вмешаться в беседу.
— Мы не хотим идти в Ингершам.
Предводитель живо воскликнул:
— Действительно не хотим!
— Почему? — искренне удивился детектив.
— Ингершам — проклятый город, — с неохотой сказал предводитель. — В нем поселился дьявол.
— Ну-ну, — сказал Сигма, вытаскивая из кармана горсть монет, — объяснитесь.
— Э! — ответил собеседник. — Я сказал все: дьявол есть дьявол.
— Мы бедны, как церковные крысы, — фальцетом выкрикнула одна из женщин, — но это не мешает нам любить наших детей, и мы не хотим видеть, как они умирают от страха.
— Мы застряли на этой проклятой Пелли, — проворчал предводитель, — но ночью нас уже здесь не будет.