Она, по-прежнему пряча глаза, вцепилась в небольшой пузырек обеими руками, как в спасительную соломинку. Дэн отвинтил крышку, мягко высвободил из рук девушки пузырек и щедро плеснул перекиси на ладонь.
– Лиз, теперь найди какое-нибудь негодное полотенце, – тем же спокойным тоном отдал он новое распоряжение, поняв, что привести ее в чувство можно такими вот просьбами. Лиза не в состоянии сейчас действовать сама, но подчиняется алгоритму, который он ей задает. Главное, чтобы с ней не приключилась истерика – потом, когда она «оттает». А может, будет лучше, если она все же расплачется и со слезами выпустит наконец-то заморозивший ее испуг.
Лиза выдвинула какой-то ящичек и выхватила белоснежное полотенце.
– Лиз, что-нибудь похуже! Не отстирается же.
Но она упрямо мотнула головой и протянула полотенце с какой-то отчаянной настойчивостью. Будто от того, примет Дэн его или отвергнет, зависела ее судьба.
Он обмотал руку и развернулся к девушке:
– Сможешь перевязать?
Она кивнула и наконец-то подняла на него глаза – темные, блестевшие, как звезды от застилавших их слез. Дэн попытался приободрить Лизу улыбкой, но она решительно сжала губы. Лицо ее по-прежнему было бледным, но держалась Лиза уже лучше. Только ее пальцы дрожали и не слушались, когда она пыталась разорвать упаковку стерильных салфеток. Дэн вытащил из аптечки ножницы с закругленными концами и протянул девушке:
– На, расстриги.
Лиза в ужасе воззрилась на ножницы, словно опасаясь повторения случившегося. Но затем пересилила себя, надрезала упаковку и извлекла салфетки и бинт. Все так же молча она забинтовала Дэну кисть, затем остатками салфеток вытерла кровь на полу. Он за это время успел изучить содержимое аптечки, надеясь отыскать валерьянку или какие-нибудь успокоительные капли для Лизы. И, не найдя, спросил:
– У тебя есть травяной чай, вроде мяты или липы?
Она кивнула, решив, что чай нужен ему, и сняла с полки стеклянную баночку с сушеными мятными листьями. Дэн, действуя одной рукой, наполнил чайник, подождал, когда закипит вода, и опустил в чашку заварочное ситечко с мятой. Готовить для Лизы чай стало уже какой-то традицией. И дважды приходилось это делать в тяжелые для нее моменты.
– Держи, это тебе, – он выставил перед Лизой чашку. – Пей, даже если не хочешь. Только не обожгись. И не плачь. Ничего страшного не случилось.
– Случилось! – возразила она, и это было ее первое слово за долгое, как вечность, время. – Я напала на тебя с ножом! И ранила! А могла убить! Я опасна, Дэн!
– Так-так, погоди. Погоди! Давай вот без самобичевания. А спокойно, хорошо? – Он наморщил лоб и выставил вперед левую ладонь, прося Лизу остановиться. – Спокойно расскажи, что случилось.
Ее рассказ был коротким. Она сделала все, как ее учила Инга. Сделала все, как надо, правильно и сосредоточенно. Очистила не только себя, но и квартиру. А потом поставила защиту.
– …И взяла телефон, чтобы тебе позвонить… А потом ничего не помню! До момента, когда увидела тебя у меня на кухне и раненым. Сейчас понимаю, что я напала на тебя с ножом, а ты сумел отвести удар. Но если бы не твоя реакция… Ничего из того, что я сделала, не подействовало, Дэн! Ни защита! Ни очищение! Я по-прежнему опасна!
Она все же разрыдалась, причитая, приговаривая, прося прощения. Но когда Дэн привлек ее к себе, не оттолкнула, напротив, прижалась к его груди – напуганная, растерянная, шокированная случившимся. Он ничего не говорил, только молча обнимал ее одной рукой и другой перебирал ее волосы. Постепенно Лиза успокоилась. Мягко высвободилась из его объятий, умылась и смело взглянула на него. И тот решительный блеск в ее глазах, который сменил растерянность и ужас, Дэну понравился.
– Я не справлюсь сама, – сказала Лиза, но уже не жалобно, а уверенно. – Поэтому полечу к Инге.
– Я с тобой! – вырвалось у него. Лиза глянула на него с таким удивлением, будто ляпнул он несусветную глупость.