Натен фыркнула, скидывая петли с пальцев. Паутина провисла, теряя форму.
— Двадцать десятый раз, да?
— Нет, — решительно сказала Неллет, — не сама. Натен, встань тут. Калем… — она кашлянула, справляясь с голосом, — а ты здесь вот, напротив. Нужно вместе.
— Вассу никто не делает вместе! Ты еще вместе с Калемом сядь на горшок!
— Натен! — краска смущения так горячила щеки Неллет, что она перестала видеть. И сарай с его высокой крышей, пропадающей в сумраке, и двоих друзей в слабых лучах, пронизывающих пустоту скачущими пылинками.
— Давай, — Калем встал напротив, поднял руки, топыря короткие сильные пальцы, — говори, чего делать.
— Пусть само, — теперь Неллет старалась не смотреть прямо, повертывала лицо, чтоб обращаться к сердитой Натен, которая тоже подошла, неохотно подымая руки в длинных рукавах серого платья.
— Нужно закрыть глаза. Натен, ты сделай петлю, любую, а нитки передай мне. А я потом… передам. Дальше. И так, по кругу.
— О-о-о, — Натен не нашлась, что ответить, но Неллет поняла возмущение. Тонкое искусство плетения васс, гармонизирующих пространство. Оно требовало напряжения и контроля. Это особенно подчеркивала мисери Лоун, рисуя на доске сотни петель и заставляя выучивать комбинации согнутых и выпрямленных пальцев. Контроля! И вдруг — закрыть глаза. Доверить нитку вассы другому, который тоже стоит, ослепнув, и ловит ее наощупь.
— Дело говорит, — негромко поддержал Калем, — давай, времени почти ничего.
В сарае наступила тишина, только детское дыхание и в дальнем углу шуршала, попискивая, нахальная мышь. Снаружи долетали крики детей, даже шум города, смягченный высоким забором и расстоянием, но это казалось ненастоящим. А настоящее сейчас было тут, шесть рук парили в спокойном воздухе, и Неллет ощущала идущее от них живое тепло.
Закрыв глаза, они почему-то и замолчали тоже. Бочок маленького клубка коснулся тыльной стороны ладони Неллет, она повернула руку, подхватывая его. Палец, который оказался ближе, согнула так, как подсказывала нить. Петля сама скользнула к основанию пальца и легла плотно, будто устроилась отдыхать. Неллет перекатила в ладони клубок, беря его кончиками пальцев. И по изменившемуся дыханию Калема поняла — подхватил. Дальше все пошло плавно, но быстро. Нитка сновала в небольшой пустоте, натягивалась, формируя узор, и дети, как во сне, не открывая глаз, делали маленькие шажки, расступаясь и снова сходясь, будто танцевали странный танец без музыки. И наконец, замерли, мерно дыша и боясь открыть глаза.
— Все, — удивленно сказала Натен, — кончилась. Клубок, он все.
Посмотрели одновременно. На поднятых руках поблескивало сложное плетение, виясь прихотливыми сквозными узорами, через которые виден был усыпанный соломинками пол, серые подолы длинных платьев и не чищенные башмаки Калема.
Над синим кружевом, блестящим светлыми шерстинками по натянутым нитям, Неллет наконец, посмотрела в лицо Калема, и улыбнулась. Тот кивнул с уважением, переминаясь уставшими ногами.
Натен прислушалась. Из дальнего края двора пела нежная, но требовательная мелодия. Медный рожок, который висел на поясе мисери Лоун, ночной сестры пансиона, звал всех к ужину.
— Раз, — сказала Натен, приподнимая руки с растянутым плетением.
— Два, — подхватил Калем, поднимая свои.
Неллет закусила губу и тоже подняв руки, стряхнула петли в сумрачный воздух одновременно с друзьями:
— Три!
ebooksa