Никита кивнул. Эк у них все сложно-то. Кстати о сложностях.
— У меня тут кое-что есть, — Никита полез в карман.
— Что? — вытянулась Полинка.
Она опять мгновенно сменила настроение. Секунду назад кричала, сейчас в глазах любопытство, через секунду рыдать будет. Как же с девчонками тяжело!
Бумага расползлась. Еще можно было прочитать значки, но все это больше походило на фиолетовую кашу.
— Что это?
— Из того дома, — раздраженно отозвался Никита. Надоело, что его постоянно пугают и ни о чем не предупреждают. Прямо не люди, а вурдалаки чистой воды! — Тетка шла по коридору, отдала записку. Просила передать.
— Кому?
Никита посмотрел по сторонам. Кому? Ясно кому. Тут один адресат. Его проклинают, его боятся, его, может быть, даже любят. Вернее, любили… когда-то.
— Эх ты!
Полинка сгребла остатки записки, попыталась разгладить. Бумага расползалась под ее пальцами.
— Это же дочь пастора писала! Мы бы могли все узнать.
Никите было плевать, что там семьдесят лет назад один покойник писал другому покойнику. Хотят переписываться — пускай «Почтой России» пользуются. Самая надежная связь!
— Дальше-то что делать будем? — спросил он.
Полинка присела, пытаясь разложить на коленях бумажный комок. Забормотала под нос:
— Ав… нет… Ар… или Аб…
— Там не по-русски, — предупредил Никита.
— Это финский, — вскинулась Полинка. — Его здесь многие знают.
Никита пожал плечами — знают так знают.
— Слушай, может, твоего брата можно как-то по-другому расколдовать? Может, его по голове чем тяжелым стукнуть?