Характерник внимательно слушал его, не перебивая. Его темные, с оранжевой радужкой глаза периодически расширялись. Сложно было сказать, удивлен старик или просто задумался.
Закончив, Хома прибавил:
– Еще, кажется, мне нельзя покидать хутор, пока я не обучу всему панычей.
Характерник возмущенно поглядел на него. Пожав плечами, Хома прибавил:
– Может, мне померещилось.
– Нет, тебе не померещилось,– старик яростно замахал руками как мельница.– Один сукин сын на воротах упорно расспрашивал меня, как долго я намерен оставаться на хуторе! Подумать только! Этот вымесок сообщил мне, что я могу либо дожидаться рассвета, заночевав, где мне скажут, либо должен немедленно убраться! А перед этим предупредить именно его о своем отъезде!
– Думаю, это был Фитиль,– Хома незаметно хохотнул.– Н-да.
– Ты находишь это забавным?! – накинулся на него характерник.– Тебя правда не смущает, что на ночь они все запирают ворота и сидят по хатам как мыши?!
Парень опустил голову и пробормотал:
– Смущало поначалу, но я привык. Да мне, если честно, никуда было не нужно. Нездоровится мне что-то в последнее время…
Старик насторожился и принялся внимательно расспрашивать его про его болезнь. Хома честно поведал характернику все. Даже то, как Вера лечила его, не упомянув только об их постыдной связи.
– Эта Вера кто, лекарка? – характерник приблизился вплотную и грязными пальцами грубо раскрыл Хоме глаз, чтобы как следует разглядеть зрачок. Так же старик внимательно проверил уши, шею, запястья и затылок, расстроенно покачивая головою.
Хома кивнул, послушно поворачиваясь под рукой старика:
– Да, лекарка.
– И что, хорошая?
Парень улыбнулся:
– Лучшая! Если бы не она, я не знаю, как бы я на ноги встал.
Старик вдруг хохотнул.
– Да у вас любовь! – с ухмылкой пробормотал он. Хома покраснел как помидор:
– Только это тайна.