Музыка ветра

Корзинку с провизией мы оставили на кухне, решив, что сам пикник мы организуем прямо на причале, но чуть позже. После чего Гиббс повел нас к воде, где нас уже поджидала плоскодонка, очень уж дряхлая на вид.

– А она надежная? – спросила я, окинув подозрительным взглядом наше плавсредство.

Кажется, Гиббс обиделся.

– Более чем! – отрезал он. – Иначе я не планировал бы усадить сюда пятерых, то есть всех нас. Лодка, между прочим, наше фамильное достояние. Она принадлежала еще моему дедушке. Потом на ней плавал папа, а потом и мы с Кэлом, когда еще были детьми.

Имя Кэла заставило меня прекратить дальнейшее сопротивление, и я не стала озвучивать вслух свои прочие страхи, которые мешали мне с легким сердцем вступить на борт этой старой посудины. Я лишь придирчиво оглядела днище и стенки. Вдруг они все изрешечены дырками, которые оставило на них время.

Гиббс умелым маневром подогнал лодку к самому причалу. Я снова, уже в который раз, обильно смазала кожу солнцезащитным лосьоном. Мельком глянув на Лорелею, невольно позавидовала ей. Какая у нее атласная кожа, какой красивый и ровный загар. Воистину, поцелованная солнцем. И кажется, она совсем не потеет. Вон даже прическа на голове, несмотря на влажность, остается безукоризненной. Мягкой волной ее кудри рассыпались по плечам. Но ничего, подумала я даже с некоторым оттенком сладострастия. Очутись эта южная красотка в Мэне, быстро бы поняла, что и почем. Там бы у нее зуб на зуб не попадал от холода. Ведь у нас как? Стоит солнышку только закатиться, и температура тут же опускается ниже шестидесяти по Фаренгейту.

Гиббс раздал всем нам спасательные жилеты. Потом помог детям облачиться в них. А мне помогла надеть жилет Лорелея. Она туго затянула все лямки, чтобы в случае чего жилет не смог соскользнуть через голову, если я вдруг окажусь в воде и сумею удержаться на плаву. Впрочем, Гиббс еще и еще раз заверил всех нас, что ничего такого ни с кем из нас не случится ни при каких обстоятельствах. Во всяком случае, пока лодкой будет управлять он, как капитан нашего судна. Управившись со мной, Лорелея занялась уже своим жилетом. Я тоже стала помогать ей с застежками.

Я уже затягивала одну из последних лямок, ту, что на боку, когда она вдруг принялась негромко хихикать.

– Что-то не так? – спросила я.

– Передняя застежка все время отстегивается.

Я глянула на мачеху спереди и немедленно поняла, в чем суть проблемы. Слишком пышный бюст. Мы обе одновременно посмотрели на те две лямки, которые плотно обхватили ее талию.

– Да бог с ней, с этой застежкой! – нетерпеливо отмахнулась Лорелея. – Хватит с меня и тех двух, что на талии. Они наверняка удержат жилет на месте, да и сами не пролезут через мою грудь.

Я мгновенно покрылась краской. Ничего путного не приходило на ум в качестве ответной реплики. Разве что такое, от чего покраснеть можно еще сильнее. Но вот Гиббс осторожно, но решительно, отодвинул меня в сторону и сам занялся жилетом Лорелеи. Под его твердой рукой все пряжки тут же застегнулись и оказались на своих местах. Он действовал уверенно и ловко. Рука легко двигалась по поверхности жилета, нигде не задерживаясь даже тогда, когда он стал возиться с застежкой на ее груди. И хотя он врач-педиатр и занимается главным образом детьми, но я-то отлично знаю, что в годы учебы, да и после, уже как практикующий врач, он имел дело с пациентами обоих полов, различных возрастов и с различной степенью обнаженности. А потому я предпочла отвернуться, удивляясь самой себе. И с чего бы это мне злиться на Гиббса? Ясно же как божий день, что во всем виновата Лорелея. На нее мужчины слетаются словно мухи на мед. Главное достижение всей ее жизни – уметь охмурять представителей сильного пола. Всех без исключения. Вначале мне показалось, что, возложив вину на Лорелею, я почувствую себя лучше. Куда там! Настроение все равно уже было испорчено.

Кстати, я заметила, что она успела переобуться. И вместо высоченных шпилек надела босоножки без каблуков. И слава богу! Значит, не надо будет волноваться, что она своими пышными телесами рухнет в воду, зацепившись за что-нибудь ненароком. Первым на лодку вскарабкался Оуэн, Гиббс в это время придерживал лодку руками, обеспечивая ее устойчивость. Мальчик уже стал пробираться к задней скамье, но в это время Марис, стоя у самой кромки борта, громко откашлялась и, скрестив руки на груди, бросила на Оуэна выжидательный взгляд сквозь свои солнцезащитные очки.

– Оуэн! – укоризненным голосом окликнула Лорелея сына и тоже посмотрела на него многозначительно.

Мальчик тяжело вздохнул и, повернув назад, протянул руку девочке. Марис, несмотря на свою хрупкость, была сильной и ловкой. Тут и слепому было бы ясно, что она может залезть в лодку без всякой посторонней помощи. Я отвернулась от брата, чтобы спрятать свою улыбку, и увидела, что это же проделали Гиббс с Лорелеей.

Следующей в лодку полезла Лорелея. Ее с двух сторон поддерживали Гиббс и Оуэн, но все равно ее повело и держалась она неуверенно, что меня удивило. Ведь южанка же. С детства привыкла к лодкам. Гиббс крепко держал ее за руку, вцепившись в нее почти железной хваткой, и отпустил руку только тогда, когда Лорелея села.

– Спасибо! – поблагодарила его мачеха и одарила ослепительной улыбкой.

Гиббс повернулся ко мне и замер в нерешительности, явно не зная, с какой стороны ко мне подойти, чтобы помочь сесть в лодку.

– О, не беспокойтесь! Я сама, – сказала я, хотя в душе была совсем не против посторонней помощи. Но просто мне не хотелось становиться объектом его усилий сразу же после Лорелеи. Будто он не видит, какие мы с ней разные. Ведь достаточно только взглянуть на нас, чтобы понять это.