Музыка ветра

22
18
20
22
24
26
28
30

– К себе, переодеться.

– Не глупите! Здесь же получится быстрее. Обещаю, я не стану подглядывать.

Какое-то время Мерит молча обдумывала предложение мачехи, потом направилась к шифоньеру, открыла дверцу и спряталась за ней. Вначале она сбросила с себя юбку, потом на пол упала блузка ненавистного цвета беж.

– Не знаю, какую игру вы затеяли с Гиббсом на пару для того, чтобы вытащить меня на эту лодочную прогулку. Ведь вам обоим прекрасно известно, что я боюсь воды. А лично вам к тому же известно и почему я ее боюсь.

Лорелея выпрямилась во весь рост, опрокинув несколько тюбиков и бутылочек на своем туалетном столике.

– Я никогда бы не стала уговаривать кого-то сделать что-то такое, что я считаю неправильным или нехорошим. К тому же ничто не мешает вам отказаться и сказать «нет».

За дверцей шкафа установилась тишина. Лорелея представила себе, как дочь Роберта, истинная дочь своего отца, стоит сейчас, плотно сжав челюсть и всем своим видом демонстрируя, как она сердита на весь белый свет. Ведь Мерит, в сущности, точная копия своего отца. Оставалось лишь удивляться, что на протяжении стольких лет они не общались, став друг для друга почти чужими людьми. Если бы Лорелея знала об этой их взаимной отчужденности еще тогда, когда Роберт был жив, уж она бы постаралась уговорить его сесть в самолет и ближайшим же рейсом полететь в Мэн на свидание с дочерью.

Мерит вышла из-за дверцы, нервно теребя, одергивая и разглаживая со всех сторон майку и шорты, словно стараясь избавиться от каких-то непонятных насекомых, случайно попавших на ее одежду.

– Не думаю, что это мне подходит, – коротко прокомментировала она свой внешний вид.

Коротенькая маечка без рукавов нежно-голубого цвета очень гармонировала с ее темными волосами. Тонкий трикотаж плотно облегал тело, красиво подчеркивая те выпуклости, которые следовало подчеркнуть. Что касается шорт, то в гардеробе Лорелеи эта модель была самого консервативного покроя. Эти шорты она в свое время специально купила по случаю какого-то слета бойскаутов, в котором участвовал и Оуэн. Тогда она остереглась явиться на слет в более современных шортах, потому что остальные мамаши и без того косо смотрели на ее чересчур смелые наряды, в которых она щеголяла раньше на подобных мероприятиях. Элегантные шорты темно-синего цвета с отворотами по краям. И длина вполне приемлемая, позволяющая разглядеть стройные и длинные ножки Мерит. Но боже! Какие же они ужасно бледные!

– Напротив! Все сидит на вас просто отлично. А теперь подойдите ко мне. Я постараюсь сделать кое-что с вашим лицом, чтобы оно не облупилось на солнце.

Мерит стоически скрестила руки на груди.

– Нет! Остановимся возле аптеки, и я куплю там шляпу и какой-нибудь лосьон с высокой степенью защиты от загара. Вот им я и намажу и тело, и лицо. Ничего другого мне не нужно.

Лорелея постаралась спрятать улыбку, но в душе она облегченно вздохнула. Оказывается, в падчерице все еще живет та упрямая и до ужаса самостоятельная девочка, про которую ей когда-то рассказывал Роберт. А потому она лишь кивком головы согласилась с решением Мерит и направилась к дверям.

– Может, стоит прихватить с собой какой-нибудь свитер? – спросила у нее Мерит. – Такая коротенькая майка, и к тому же без рукавов…

Но Лорелея даже не повела головой в ее сторону. Что за идиотский вопрос.

– Уверяю, свитер вам сегодня точно не понадобится. Он вам вообще не понадобится до начала октября, по меньшей мере.

Лорелея не повернулась, потому что точно знала, что та сейчас беспрекословно следует за ней. Вот так же она всегда знала, что ее Оуэн все равно в итоге соберет модель лего любой сложности, даже если сначала у него не будет получаться и он в отчаянии станет швырять модель на пол, потому что где-то что-то перепутал.

Когда они спустились вниз, то в холле их поджидал только Гиббс. Дети уже выбежали во двор. Гиббс стоял с телефоном в руке и сосредоточенно набирал текст эсэмэски. Но вот он поднял голову, и Лорелея перехватила взгляд, которым он окинул Мерит. Когда-то, еще тогда, когда она работала стюардессой, именно такими взглядами на нее смотрели мужчины, пассажиры первого класса, когда она обслуживала их скотчем и содовой даже без их просьбы.

– О! – только и нашелся он.