Пекло

В сравнении с тяжелыми и толстыми задними лапами, передние казались мелкими и несерьезными детскими ручонками. Они безвольно и беспомощно висели на желтоватой, в пестрых цветных разводах груди. Ящеры шагали на задних лапах, передние не выдержали бы веса чудовищ и сразу бы сломались.

За грузными тушами, шурша, волочились длинные, усеянные треугольными шипами хвосты. Зеленоватая чешуя переливалась в солнечных лучах. Она походила на рыбью, но каждая чешуйка чудища размером оказалась не меньше трети дружинного щита.

Разинутые пасти сверкали острыми, длиной с локоть, зубами. Порой меж передних клыков вылетал и тут же прятался длинный раздвоенный язык.

Желтые глаза с узкими черными зрачками казались остекленевшими и лишенными не только разума, но и жизни.

Из нутра чудовищ вырывалось шумное дыхание Оно-то и походило на длинный глухой вздох. Изредка ящеры задирали пасти и оглашали воздух жутковатым, походившим на стон, ревом.

Казалось, что эти твари вылезли из самых глубин пекла. При каждом их шаге подрагивала земля.

Но самое важное, что увидел венд, это то, что на чешуйчатых броневых спинах ящеров, в хитроумном переплетении толстых цепей, были закреплены подобия деревянных площадок. На них стояли люди…

Кто они и что собой представляют, разобрать Прозору не удалось. Тела скрывали длинные, до пят, то ли балахоны, то ли плащи.

У каждого в далеко отставленной руке длинный посох. Люди на площадках стояли неподвижно. Даже складки черных одеяний не шевелились. Как они повелевали ящерами — непонятно. Казалось, исполинские твари повинуются незримым, молчаливым приказам и идут, куда надо черным балахонам. Про себя Прозор сразу же прозвал людей на площадках повелителями. Отчего он их так обозвал, охотник и сам затруднился бы ответить.

За ящерами шел еще десяток людей, обряженных в такие же балахоны, только серого цвета.

Посохов у серых не было. В руках они держали длинные копья, а за спинами их висели длинные угловатые щиты.

Повинуясь незримому приказу черного балахона, передний ящер остановился. Два других чудища подошли, стали так, что получился треугольник, и замерли.

Глаза их бездумно смотрели друг на друга. А из пастей все так же вылетали и прятались длинные языки.

Казалось, что стоявшие на площадках люди совещались. Хотя Прозор, как ни напрягал слух и как не проглядывал глаза, не услышал ни звука и не увидел какого-либо движения. Но венд был уверен — повелители чудовищ переговариваются.

Капюшоны не только скрывали головы, они скрадывали и лица. Казалось, что внутри черных балахонов никого нет, что вместо лиц — бездонные провалы, пустота. Может, так оно и было.

Так же выглядели и пешне — в серых балахонах. Лиц нет, вместо них мерцали бледные сгустки. Но складки их одежды все-таки шевелятся, будто их раздувает ветер.

Один из черных повелителей вдруг шевельнулся и указал посохом в сторону леса. Туда, куда недавно ушли венды.

В висках Прозора бухало тяжелым молотом. Опасность! Приобретенное в детстве чутье сейчас в полной мере показывало себя. Как только он разберется, в чем дело и как лучше действовать — боль уйдет. И она сразу отпустила: охотник решил, что если ящеры пойдут в лес, то он обозначит себя.

Пусть внимание балахонов будет привлечено к нему. Он побежит в другую сторону, уведет чудовищ подальше. Возможно, они его нагонят. Ну что ж, своей смертью он отведет беду от друзей. Видимо те, кто скрываются под длинными одеяниями, не просто люди. Они колдуны и чувствуют, что творится вокруг…

Прозор напрягся. Приготовился вскочить и припустить так, как он никогда не бегал…