Фабрика #17

Кот испугался угроз, спрыгнул на пол и в темноте ускакал прочь, головой на бегу открыв дверцу вагончика. Коренев наугад бросил в него ботинком, но промахнулся и угодил в окно.

Раздался звон, и Алина скукожилась, не понимая, что произошло.

– Ой, мамочки! – вскрикнула она и закрылась одеялом.

– Мурзик, скотина мелкая, на спину прыгнул с когтями, – пояснил Коренев. Он почесывал поясницу и пытался дотянуться до самого больного места между лопатками, где жутко пекло.

Зажег свечу и подошел к зарешеченному окну, чтобы оценить масштабы бедствия. Внутреннее стекло треснуло с угла, и небольшой осколок вывалился на пол.

– Жить можно, – поставил диагноз и повернулся к Алине, чьи перепуганные глаза выглядывали из-под тонкого одеяла. – Чего перепугалась?

– Никто не идет? – она продолжала волноваться.

Он прислушался, но ничего не расслышал.

– Тихо совсем. Расскажи, кого так боишься?

Но Алина продолжала вслушиваться, пока не стало ясно со всей очевидностью, что посторонние к ним в вагончик ломиться не собираются, и только тогда выдохнула с облегчением и впустила Коренева под одеяло.

#29.

Рея напоминала фурию. В ее глазах горело пламя, а кулаки непроизвольно сжимались, словно она собиралась схватить его и голыми руками порвать на мелкие куски. В такой ярости он ее ни разу не видел.

Она молчала. Он тоже боялся раскрыть рот, и оставалось только догадываться, что было причиной ее плохого настроения.

Наконец, поединок по обмену гневными взглядами закончился. Рея размяла шею, приглушила огоньки в глазах и нарочито елейным голосом произнесла в бесконечность, словно за мгновение до этого не пылала от гнева:

– Обожаю сновидения. В них можно взглянуть на жизнь с другой, непривычной стороны. Будто смена реальности. Тут без труда выстраиваются связи между разрозненными событиями. В обыденности легко потеряться среди деревьев мелких неурядиц, а во сне можно отдалиться и увидеть лес целиком. Кажущиеся незначительными происшествия укладываются в мозаику, подсознательные страхи находят искусное воплощение, темная сторона души выдает подавленные воспоминания и делается возможным невообразимое…

Он сидел на известном стуле посреди грязной лужи, держал на коленях портфель, словно с прошлого раза ничего не изменилось, и дрожал от холода.

– Андрей Максимович. Какой отвратительный и безобразный образ жизни вы ведете. Вы оплот разврата и бастион похоти, как показывают последние события. Ваше поведение расстраивает и наводит на нехорошие мысли. Кажется, фабрика не идет вам на пользу. Вы все больше деградируете и разлагаетесь.

– Я живу и получаю от жизни удовольствие, – с вызовом отвечал он и прижимал к груди портфель. Противная холодная кожа была единственным, что роднило его с реальным миром.

– Завидую вам, – сказала Рея, – вы живете, а я, к сожалению, лишена подобного счастья. Вы представляете, каково это – существовать исключительно в чужих снах?

– Нет, – признался он. – Мне и в своих снах не очень-то по душе.