– Это приказ!
Я всхлипнула и, развернувшись, поплелась к блиндажу. Туда же двое альтарцев тащили орущего Ченга: мальчишка выворачивался, пробовал кусаться и выл, как бешеный кот.
– Пустите! – орал он. – Я тоже пойду! Я умею! Постреляю гадов!
– Мал еще, – пыхтел один из солдат, встряхивая Ченга за шкирку. – Сиди и носа не высовывай!
Увидев меня, презрительно усмехнулся, а мои щеки покрылись румянцем.
Задира и драчун, значит? Адъютант альтарского посла, значит? Сопляк, которому место в штабе, пока другие проливают кровь?!
«Вы не можете рисковать жизнью Оракула, госпожа», – напомнил Умник.
– Знаю, – ответила я и опустила лицо. – Моя бедная девочка… мы выстоим, правда?
Я погладила живот, и щеку мне пощекотал теплый ветер. Я приложила к лицу ладонь, словно дотронулась до своей малышки. Конечно, она спит и видит во сне пшеничное поле и всадников, несущихся, как лавина.
Я снова обернулась, холодея. На горизонте было черным-черно, воздух полнился лязгом и грохотом, тоскливо пели трубы. Кто-то дернул меня за рукав, и я обернулась, встретившись глазами с хмурым Фа Дэ-Мином.
– Бережет тебя брат, не так ли? – осведомился он, глядя исподлобья и опираясь на трость.
– Бережет, – отозвалась я.
Лицо капитана исказилось в мучительной улыбке:
– И я пропускаю битву… снова.
– Вы еще не оправились после ранения, капитан Фа, – заметила я.
– Грустно быть калекой и неудачником, – скривился он.
Я рассеянно ответила:
– Не везет на войне, повезет в любви.
И тут же со стороны послышалось визгливое:
– Окружают!