– И вы могли поддерживать с нами связь, узнавать, что случилось, благодаря этому своему близнецу?
Я воздел руки в знак капитуляции перед тайной:
– Наверное. А может, в этом повинна какая-то причуда мегасферы. Я действительно видел во сне ваши странствия, слышал рассказы паломников… В том числе рассказ Ленара Хойта о жизни и смерти Поля Дюре. – Я снова дотронулся до его руки, ощутив тепло его тела сквозь толстую ткань сутаны. У меня просто голова шла кругом: я здесь, рядом, в одном пространстве и времени с участником небывалого паломничества…
– Значит, вы знаете, как я попал сюда, – заметил отец Дюре.
– Нет. Последнее, что я видел, – как вы входите в одну из Пещерных Гробниц. Там горел свет. Что было дальше, мне неизвестно.
Дюре кивнул. Его аристократическое лицо оказалось куда более изможденным, чем я помнил по снам.
– А что с остальными?
Я набрал в грудь воздуха.
– Поэт жив, он висит на терновом дереве Шрайка. Кассада я последний раз видел, когда он шел на Шрайка с голыми руками. Ламия Брон проникла через мегасферу в периферию Техно-Центра вместе с моим близнецом…
– Так он уцелел в этой петле Шрюна… или как там она называется? – спросил пораженный Дюре.
– Уцелел. Но один из ИскИнов, существо по имени Уммон, убил его, а Ламия отправилась назад. Что случилось с ее телом, пока не знаю.
Монсеньор Эдуард придвинулся ко мне.
– А Консул? Вайнтрауб с дочерью?
– Консул пытался вернуться в столицу на ковре-самолете, но потерпел аварию в нескольких милях севернее города. Это все, что мне о нем известно.
– Милях, – задумчиво повторил Дюре, словно что-то вспоминая.
– Извините, – я жестом указал на базилику, – в таком месте поневоле начинаешь пользоваться единицами из… предыдущей жизни.
– Продолжайте, – сказал монсеньор Эдуард. – Мы остановились на малышке и ее отце.
Я опустился на холодный каменный пол – ноги не держали меня, руки тряслись от усталости.
– В моем последнем сне Сол отдал Рахиль Шрайку. Этого захотела сама Рахиль. А потом стали распахиваться Гробницы…
– Все? – спросил Дюре.